Свидетель по делу – кошка
Шрифт:
— Она голая!
— Совсем голая!..
— Это что, чья-то шутка?..
Я тут же забываю про странного посетителя и начинаю нервно озираться. Насколько помню, по плану у Зурга не было предусмотрено никаких голых дам — впрочем, шариков там тоже не значилось.
Виновница переполоха обнаруживается очень быстро. И это Ира! Ее голубое платье стало прозрачным, как стекло, и все, кто пришли посмотреть на похороны Галки, имеют удовольствие оценить Ирин бордовый лифчик и трусики с кружавчиками. Красивый, кстати, комплект, и очень идет нашей Айрин. Спросить,
— Вот же вашу… — бормочет Ира, обнаружив себя объектом такого пристального внимания. Мать? Дивизию? Впрочем, смысл понятен.
Интересно, что все-таки у нее с платьем? Похоже, бытовая магия дала сбой. Это что, Зург накаркал? Хотя нет, остальные бюджетницы по-прежнему в приличных голубых платьях! Вспоминаю, что не стала вручать покрашенное платье Ире в руки, а просто занесла в комнату. Соседке отдала, Финетте, кажется. Видимо, кто-то воспользовался этим и решил подшутить.
Ну что сказать, розыгрыш удался на славу: студенты перешептываются и чуть ли не пальцем показывают, ректор багровеет лицом, Зург хватается за голову, сама Ира пытается прикрыться руками, демонстрируя не только кружевное белье, но и познания в русском матерном!
Первым приходит в себя, как ни странно, вампир Эдгар МакКолин: мгновенно оказывается рядом и набрасывает на девушку свой голубой пиджак.
Изящные руки вампира чуть подрагивают на Ириных плечах — но только секунду, потом Эдгар ее отпускает. Лицо вампира выглядит строгим и отрешенным, волнение выдает только струйка крови, сбегающая по подбородку. Едва ли он тайком пил на похоронах «Кровавую Лизу», похоже, просто прикусил губы. Ира поднимает на него глаза и замолкает на полуслове, а напряжение между ними чувствую даже я.
— Спасибо, МакКолин, очень вовремя, — спохватывается комендант. — А вы, студентка Айрин!..
— Я не знаю, как… — пытается она оправдаться, вцепившись в пиджак.
Еще бы. У Иры нет склонностей к эксгибиционизму. Она тут же срывается с места и бежит в лес. А вампир? Тормоз! Нет, я, конечно, его немного подозреваю, но все же…
А, нет, он молодец, спохватывается и бежит следом. И явно не за своим пиджаком. На пиджак так не смотрят.
Зург провожает Иру с вампиром взглядом и принимается громогласно наводить порядок.
Тем временем ректор снова берет свои записи и, судя по длинной паузе, пытается понять, на чем он остановился — но вновь налетевший ветер вырывает «шпаргалку» у него из рук и бросает на лужайку аккурат перед почетным караулом. Спасибо что не в гроб!
Студенты в почетном карауле смотрят растерянно — шевелиться, а тем более наклоняться им вроде как по регламенту не положено. Ничего страшного, у нас для этого есть уборщицы! Ощутив тычок под локоть от Зурга, вспоминаю, что я тут на побегушках, и мчусь подбирать записи. Урлах-тор поворачивается, забирает листы, благодарно кивает… и тут раздается тихий хлопок, потом какой-то шорох, стук и визг:
— Что тут происходит?! Я всех уволю! Что тут за балаган вы тут устроили?!
Ректор
Только оборачиваться мне страшновато. Я ведь знаю, очень хорошо знаю этот визгливый голос.
Голос покойной Галки!
Глава 12
Галкин визг не смолкает, и я осторожно поворачиваюсь: из-за слегка ошалевшего из-за такого развития событий почетного караула нам с Зургом ничего не видно. Зато у ректора явно обзор хороший — вон, у него даже цвет лица поменялся с багрового на бледно-зеленый. От впечатлений, видимо.
Мы с Зургом осторожно подходим поближе, обходим караул — молодцы, ребята, держат строй, хотя и мажоры! — и видим полупрозрачную Галгалею, сидящую в гробу! Прямиком на собственном трупе!
Сбылась мечта идиота — ее не упокоил даже забор! Хотя нет, упокоить-то упокоил, но после этого она сделалась призраком.
Психованным истерящим призраком, намеривающимся, судя по воплям, сорвать собственные похороны!
— А для Каэлме призраки это нормально? — осторожно уточняю я.
— Не очень, — бормочет Зург.
Галка видит нас и затыкается. Похоже, она в таком же шоке, как и все. Еще бы, она же попаданка! Сидит, бедолага, и пытается осознать, что превратилась в приведение, дикое и симпатичное. Ну, для ректора симпатичное, для остальных не очень.
Хотя и для него тоже не факт. Потому что реагирует он совершенно неадекватно.
— О демоны, — пищит Урлах-тор с кафедры, и толку от него никакого. — Моя Галгалея…
А, впрочем, не представляю, какая реакция должна быть адекватной. Не речь же ему дочитывать.
Оглядываюсь и понимаю, что посетители похорон, судя по всему, уже отошли от зрелища «Ира в кружевном бордовом белье» и начали что-то подозревать.
— Нужно отвлечь всех от гроба, срочно! Ребята, держите строй, — шипит Зург. — Так, вы, — он тычет пальцем в какого-то молодого лорда, судя по виду, со старших курсов, — ставьте на гроб сферу тишины, умеете?
Студент водит руками вокруг гроба — успешно, кстати, потому что визг Мымры стихает — а Камнегрыз поворачивается ко мне:
— Марина, придумайте что-нибудь! Никто не должен узнать про призрак, будет ужасный скандал!
— Я?!
У меня вообще нет идей! А на Урлах-тора надежда лысая, ему бы в обморок не упасть.
И тут из первого ряда выскакивает Войнич:
— Сейчас, — бросает он Зургу. — Амина, милая, идем, идем!
Студент ныряет в толпу, вытаскивает растерянную, ничего не понимающую Амину на лужайку перед кафедрой и медленно, торжественно опускается на одно колено:
— Согласна ли ты стать моей женой…
Ого! Неужели Войнич решил, что похороны Галки — самое удачное время для предложения? А что, толпа народу, обстановка торжественная, шарики, вон, летают, все вокруг в блестках. Да и Амина Галгалею, мягко говоря, не любила, так что даже в голубой не потрудилась переодеться.