Свидетельство о смысле
Шрифт:
Когда кисти рук уже вдоволь растянулись друг от друга, то весь корпус замигал черно синим отсветом. Моргающим блеском виднелся термоскелет, который облепливал туловище противника. Он сдирал этот незамысловатый тонкий бронежилет с себя, словно прилипшую смолу.
С невозможными криками у Ланса получилось, и термоскелет перестал моргать и показался полностью. Он облепливал и руки. Ланс раскрыл грудные ставни, а затем как кофту снял с рукавов и бросил защиту на снег.
Перед Греком показался образ, который лишь одним своим порывом окутывал душу холодом и жаром одновременно.
В области вен на руках были высечены чернилами неясные символы. Грек не знал о них, но был уверен, что означают они что-то сокрушительное и страшное. Но точно Грек знал об одном…
– Что такое, дружок? – будто пережевав сгусток собственной крови, проговорил Ланс. – Боишься взглянуть? Бойся, это правильно. Это спасёт тебя.
Морпех встал в ступор, и чуть было приоткрыл рот. Его глаза сами по себе округлились и в этот же момент челюсти сомкнулись. Он сглотнул холодную слюну и замер, вникая во взгляд Ланса.
В такое состояние Грека ввела татуировка «Обратная звезда» на груди Ланса со стороны сердца. Если оно вообще было… Каждый боец знал о том, что она означает, хоть и выглядит неприметно: обычный черный круг размером со взрослую ладонь. Нельзя на неё было смотреть! Ни в коем случае!
Ланс злобно улыбнулся. Греку пришлось увидеть настоящую сущность его товарища. На лице морпеха красовался самый настоящий страх. Теперь он точно знал, кто перед ним. Теперь он уверен, что живым ему не выбраться.
– Взгляни, давай же! – пролепетал Ланс.
Дело в том, что посмотрев на эту татуировку, можно увидеть проявление своих остаточных и скрытых потенциалов, эмоций, чувств и страхов – себя проживающего. Своё испуганное лицо или несчастное, настоящее. И тогда обладатель этого черного круга будет обязан забрать сущность, взглянувшую на себя в последний раз. А делают это именно наёмные убийцы.
Казалось бы, откуда на Сидигроне наёмники, когда всё население в край милитаризовано? В том-то и загадка, что неясно, откуда они взялись и на кого вообще работают. Это было попросту невозможно, и никто не знал, каким образом можно стать наёмным убийцей.
– Я не хочу… – горько проговорил Грек и не успел, ведь на весь лес прорычал грохочущий смех.
Ланс смеялся над своим противником и товарищем. Он ведь знал, что Грек не цепляется за свою жизнь. По крайней мере, морпех так говорит постоянно. А сейчас этот испуганный герой напрямую утвержает, что не хочет прощаться с жизнью. Это было так смешно для Ланса, что ему даже стало чуть приятней жить.
Грек уловил этот момент. Внезапно он понял, что если не успеть сейчас то, потом такого удобного случая не выдастся. Он ринулся на Ланса с тем же ножом в руках. Полоснул того по груди, но слабо. Осталась лишь неясная линия вдоль ключицы и рёбер.
Ланс свирепо выкрикнул и махнул разворотом ноги. Грек увернулся и попытался ткнуть Ланса. Тот схватил руку и сжал с такой силой, что казалось, будто она стала частью чего-то другого. Грек издал тягостный вопль и выпустил нож. Зато другой рукой успел вмазать противнику прямо в висок. Ланс чуть потерялся и получил еще один удар под дых.
Он сделал два шага назад от Грека и чуть не пропустил удар ноги. Как только манёвр закончился, то он тоже решил пяткой проверить твёрдость лица противника. И у него это получилось. Боковым зрением Грек не заметил, как прямо ему в глаз летит протекторная подошва, чернеющего и горячего, как битум, ботинка.
В мгновение Грек потерял ориентир. Удар был уж больно увесистым. Трудно было не потерять сознание, но он держался. Сквозь эти мимолётные размышления Грек снова получил удар. В живот ему будто врезали битой. Он согнулся и получил сомкнутыми кулаками в середине лопаток. После он свалился в снег и попытался перевернуться. Ланс замахнулся пяткой, мысленно прощаясь с жалким образом Грека. Сам морпех только заметил краснеющие глаза противника и еле успел сделать подножку Лансу. Тот свалился, не завершив удар, но быстро встал. По крайней мере, быстрее, чем Грек, а поэтому успел врезать противнику по челюсти, затем в висок.
Морпех уже валялся в снегу, окрашивая белую, как альбомный лист поверхность вишнёвой краской своего лица. Ланс не останавливался. Он колошматил Грека, пока тот не захлёбывался своим подавленным самолюбием. В лице Ланса не было видно свирепости или злости. Казалось будто ему также больно, как и Греку.
Удары закончились также быстро, как и начились. Лишь остаточная боль, как запах и сырость улицы, напоминали о минувшей картине. Почему-то Ланс не убивал своего противника, а только размазал того в грязь своего естества. Словно нужно было именно это. Но Грек был уверен, что ему конец. Почему же тогда он до сих пор ощущает свою никчемность и порочность?
С тягостью подняв взгляд, он попытался посмотреть на «обратную звезду». Он сосредоточил взгляд и с паузой, взглянул на эту до смеха простую, но до слёз правдивую татуировку. И тогда испуганные мысли Грека встали и с интересом взглянули на всё происходящее. Он не видел ничего. Он должен был увидеть себя, своё несчастное лицо, но не видит абсолютно ничего… Неужели это всё выдумки, насчет «обратной звезды»?
– Не пытайся, – вдруг вымолвил Ланс, разминая плечо.
– Почему?.. Почему ничего?
Ланс со спокойствием вдыхал воздух и пытался сосредоточить сознание. Теперь ему было холодно:
– А почему ты должен что-то увидеть…
– Но ведь…
– …если ты уже всё видел?
– Что?! – в голове у Грека, будто в отделе офисных планктонов в момент внезапной проверки налоговой – взревело движение. – Как это? Не может же…
– Может, дружок, – восстановив дыхание, произнёс Ланс. Только сейчас он перевёл добродушный и сочувствующий взгляд на Грека. – Юрико ведь тоже жива.