Свидетельство о смысле
Шрифт:
– Ты поддался мне, – сказал Грек, нехотя.
– Ты ведь любишь свою жалкую жизнь.
Грек ухмыльнулся, – Любить – громко сказано.
– В твоём случае слишком тихо, – Ланс двинул шеей. Его грудь со спокойствием вздымалась, но взор говорил о накалившейся до придела свирепости. – Я бы не погнался за тобой. Оставил бы здесь, а Лизе бы наплёл, что тебя убили те, кто на нас напали.
– Уверен, что я бы не выжил и не добрался бы до тебя? – с явственной ухмылкой поинтересовался Грек.
Ланс скривил рот и блеснул глазами.
– Уверен, – ответил он.
Грек промолчал. По итогу между противниками возникла пауза. Ланс будто ждал, что Грек ему что-то скажет, что-то очень важное и определённое. Морпех же стоял, словно пластиковый манекен, и ждал точного того же.
Вздохнув и успокоив дух, Ланс потянулся рукой переключить чиповый режим пистолета. А ведь знал, что Грек уловит этот момент и налетит на него. Так и случилось.
Только Ланс поднял пистолет, как Грек с отчаянным криком врезал тому по челюсти – промахнулся. Ланс просто отошел в сторону и ждал следующего удара. Грек летел на того с кулаками, пытался бить ногой по корпусу и в голову, но тщетно. Ланс, будто воздух, уходил от всех нападений противника. Его взгляд был непоколебим, тело двигалось по заданной траектории, отработанной изнурительными часами тренировок.
Буквально уже через пять минут Грек начал выдыхаться. Его тело осунулось, а взгляд потупился. Он пытался дышать чаще и набрать лёгкими, как можно больше воздуха, но вдруг омертвел разумом, когда получил пылкий удар прямо под дых. Ланс кулаком врезал Грек, когда тот в край размяк.
Словно кровь начала двигаться в другую сторону, глаза завернулись вовнутрь. Боль охватила всё, что могло чувствовать и осязать. Грек схватился за живот и попытался отойти назад. Ланс мог бы пожалеть его, но сделал это лишь на пару секунд, позволяя лишь прочувствовать всю тягостность удара.
Когда Грек сделал два шага назад, то понял, что потерял противника из виду. И только спустя секунду заметил, что тот стоит прямо с правого боку. Морпех с криком и новыми силами попытался ударить кулаком в переносицу Ланса. Тот еле успел увернуться, и даже было видно, как его взгляд чуть оживился.
Когда кулак пролетел над ухом, Ланс обхватил кисть противника и повалил Грека через бедро. Морпех, словно мешок с картошкой послушно кинулся в снег с последними издыханиями. На момент ему показалось, что Ланс его просто застрелит и не будет дальше наносить ударов, ведь это попросту бесполезно, но только лишь допустив эту мысль, получил в глаз. Было бы легче, если бы тот самый глаз просто выкатился, нежели ощущать эту страшную боль. Почему-то все удары от Ланса были настолько ощутимы, что с редкостью поверишь, будто это действительно бьёт человек.
Очередные взрывы и выстрелы доносились откуда-то издалека. Внимание они уже не привлекали, лишь с редкостью впадали в осознание того, что где-то близ округи твориться почти такое же невыносимое и бесполезное, как и на этом заснеженном пустыре.
Пропустив боль через себя, Грек глядел в небо. Серое, но не унылое и грустное, а мрачное и серьёзное. Оно скрывало Грека и Ланса от тех зрителей, что были бесконечно мудрыми. Теми, кто мог бы только с одного взгляда понять, кто здесь силён, а кто слаб.
«Может, оно и к лучшему» – подумал Грек.
Нечего ему тут ловить и осуждаться зазря. Ланс просто выпустит ему пулю в лоб, и наконец, вся эта нелепая история закончится. И всё закончиться. Не нужно будет злиться, разочаровываться, унывать и радоваться всякой ерунде. Всему попросту конец, ведь всё это лишь точка осознания в голове Грека. Что уж поделать, если целый мир для морпеха лишь маленькая черная точка? А смерть тогда запятая, переходящая к следующей части предложения?
Может быть оно и так, но смысл тогда строить эти предложения? Они только лишь ведут тебя к этим глупым умозаключениям, которые потом всю жизнь тебе не дают ощутить эту самую жизнь…
– О чем задумался? – сказал Ланс, вновь настраивая пистолет.
Грек услышал эти слова, но пропустил их мимо. Так же мимо, как проноситься холодный ветер, как горячие лучи палят по щекам в жаркий июнь, или как вода обтекает всё лицо, когда ныряешь щучкой.
Вдавшись в сравнения, которые фланировали стаей мальков в сознании Грека, он взглянул на Лизу, лежащую справа от него. Почему-то сейчас она казалось на редкость изящной и неповторимой. Она так беспомощна и отчаянна. Левой щекой она чуть трогалась белизны простиравшегося ковра. Глаза по-детски прикрыты, ресницы уже превратились в стеснительные ледышки.
Хочется по-настоящему защитить её. Встать перед ней и отгонять всех тех, кто шел к ней со страхом и злостью. Она не заслуживает этих чувств, но всё время их ощущает. Да, её хочется защитить. Но что поделать, если Грек сам себя защитить не может? Тогда ощутить этот страх и злость самому? Вместо неё. Пускай она будет в тиши. Ведь если Грек не может драться, он может прочувствовать все эти порочные силы за неё, и тогда эти силы наполнят его.
Если никак, то уж как-нибудь Грек защитит Лизу.
Может быть, в последний раз он взглянул на неё. Осмотрел сверху донизу, прислушиваясь, Как Ланс направляет пистолет. И увидел на бедре у Лизы ножик. Он неприметно находился в подсумке.
Вдруг глаза запылали, а грудь словно взорвалась. Он схватил нож у себя на бедре и рванулся на ноги. Ланс выстрелил, но промазал. Такого он немного не ожидал…
Грек лихвой кинулся на Ланса с ножом в руках. Полоснул того по корпусу, никакой раны, только тупой звучащий удар металла по металлу. Грек лишь на момент задумался над этим, но спустя секунду снова нанёс удар ножом. Он попал в шею, и это было очень странно. Ведь лезвие, тронувшись шеи, чуть придержалось, когда Грек уводил орудие. Оно будто за что-то зацепилось, и только лишь потом поддалось обратно.
Ланс закричал и за долю секунды выдержал дистанцию от Грека. Морпех сейчас же задумался, когда смог четко рассмотреть своего противника. Никаких повреждений. Ни на корпусе, ни на шее…
Тем не менее, Ланс издавал свирепый вопль и держался ладонями за шею. Ему было невыносимо больно. Его глаза вмиг покраснели, а плечи скривились. Он живо засунул пистолет в кобуру на поясе и с новым, еще более страшным криком начал творить невообразимое.
Его пальцы потянулись середины груди. Он схватился за что-то невидимое, но твёрдое и потянул руки в противоположные стороны. Казалось, будто он рвёт кого-то вымышленного на части. Спустя несколько секунд рвений и воплей показалось то, что Грек предполагал уже в тот момент, когда только подумал о том, почему нет ран. Это было невозможно, и он не хотел в это верить. Ведь если это правда, то он очень зря вступил в драку с этим человеком.