Свинцовая бойня
Шрифт:
Спецназовцы продолжали колотить чем-то тяжелым по дверям, будто действительно хотели их протаранить. На самом деле эти действия являлись отвлекающим маневром. Бойцам необходимо было приковать внимание противников именно к дверному проему, убедить их в том, что именно это и есть главное и единственное направление штурма. В действительности же все было далеко не так.
Несмотря на стрельбу со стороны боевиков, шум за дверью не прекращался. Спецназовцы имитировали настойчивое стремление выбить металлическую дверь. Террористы продолжали воспринимать их действия всерьез. Они не прекращали вести огонь, полагая, что сумеют переломить ситуацию в свою пользу.
Слова Шахана вселяли в них надежду на то, что прорыв реален. Нужно лишь хорошенько поднажать. Потом они смогут выбежать из квартиры и рвануть на чердак.
Кантурия подключился к бою, если так можно было назвать обстрел двери. Он подбадривал своих дружков, уверял их в том, что еще немного, одно усилие, и спецназовцы будут уничтожены. Однако время шло, а результата, желаемого для боевиков, так и не было.
— Мы отсюда не вырвемся! — прокричал в отчаянии Клепач, опуская автомат. — Все то, что сказал Шахан, складно, но нереально! Да мы же поляжем здесь! Плакали наши денежки, Испания, вся красивая жизнь!
— Успокойся! Надо продолжать сопротивление до последнего патрона! — отвечал Кантурия, будто и не заметил, что со стороны двери пока не прозвучало ни одного выстрела.
— А если их там не десять и не двадцать человек? Вдруг весь подъезд забит спецназовцами? Как мы вырвемся?! — не унимался Зибор, обеспокоенный тем очевидным фактом, что его мечты таяли на глазах.
— Не будет там полного подъезда. Спецназ так не делает, — не прекращая стрельбу, вставил свои три копейки Бедник.
— Но для нас-то они могли и постараться, нарушить свои правила, — угрюмо пробурчал Клепач. — Как для особо опасных преступников.
— Пока не уложим тех, кто пытается выломать дверь, мы в любом случае не узнаем, что на самом деле происходит в подъезде, — проговорил Леван, меняя магазин автомата. — Мы не должны останавливать бой. Если заканчиваются патроны в рожках, быстренько снаряжаем новые и продолжаем стрельбу.
Пока террористы вели бой, силовики начали новый этап операции по штурму квартиры. Пока все внимание боевиков было приковано к двери, с крыши на веревках к окнам квартиры были спущены взрывные устройства направленного действия.
Никто из членов группы Кантурии не заметил этих веревок. Во-первых, на окна смотреть им было недосуг. Во-вторых, стекла были зашторены еще тогда, когда у Левана возникло подозрение насчет снайперов, занявших позиции на крышах соседних домов.
Почему-то о той высотке, в которой находились они сами, боевик даже не подумал. Видимо, отвлекающий маневр с имитацией штурма через дверь оказался очень правдоподобным. Так или иначе, но веревки с взрывными устройствами были опущены до надлежащего уровня.
Спецназовцы, находившиеся за дверями, сымитировали рост интенсивности своих действий. В ответ на это боевики усилили обстрел двери, и без того изрешеченной пулями.
В этот самый момент один за другим прогремели несколько направленных взрывов, которые вышибли окна вместе с рамами. Боевики не успели и глазом моргнуть, как с крыши на альпинистских тросах спустились спецназовцы, вооруженные до зубов. Они начали стрелять по боевикам прямо с ходу, едва успев ворваться в квартиру.
Их первой, самой главной целью являлось освобождение Геннадия Дмитриевича Борисова. По всем ориентировкам командования следовало, что заложник на тот момент находился где-то в квартире. То ли в ванной, то ли в туалете.
— Что у вас там происходит? — прокричал в мобильник Шахан, надеясь, что Леван услышит его.
Однако тот не отвечал, был поглощен желанием отстреляться от спецназовцев, проникнувших в квартиру через окна. Поэтому главарю приходилось лишь догадываться об обстановке в квартире по шуму, доносящемуся оттуда через динамик телефон, — смешению голосов и выстрелов.
Кантурия и Клепач были ранены в первые же секунды реального боя. Бедник, прячась за креслами, пытался остановить спецназовцев выстрелами. Однако все эти усилия были напрасны. Автоматные очереди накрыли и его. Силовики, держа раненых террористов на прицеле, приблизились к ним.
— Где Геннадий Дмитриевич Борисов? — спросил какой-то боец.
— Ищи. Если найдешь, то он твой, — прохрипел Кантурия и издал звук, отдаленно напоминающий смех.
— Я все скажу! Только не стреляйте! — неожиданно запричитал Клепач, который словно хватался за последнюю соломинку.
— Ну-ка давай, говори! — подстегнул его спецназовец.
В то самое мгновение, когда деморализованный террорист готов был сказать, что заложника в квартире нет, сработало взрывное устройство, спрятанное на антресолях. Раздался жуткий грохот. Взрывной волной были снесены стены между комнатами, соседними квартирами и лестничной клеткой. Да что там говорить! Мощности взрыва хватило на то, чтобы уничтожить целый этаж и серьезно повредить квартиры, расположенные сверху и снизу.
Погибли все люди, находившиеся в квартире, как доблестные бойцы спецназа, так и террористы. К дому на всех парах неслись пожарные машины и кареты «скорой помощи». Пронзительный вой сирен долго стоял над микрорайоном.
Шахан и Рутко прогуливались вокруг озера. Здешние красоты природы завораживали. Листва трепетала на легком ветру. Пели птицы. В траве стрекотали кузнечики. По озеру плавали утки. Здесь имелось все, что могло отвлечь от бешеного ритма современного мира любого человека, дать ему возможность ощутить гармонию с природой.
Однако Шахан и его подельница прибыли сюда вовсе не за этим. Для них все эти красоты почти ничего не значили. В лучшем случае они воспринимали их как хороший способ маскировки.
«Залечь на дно в Подмосковье!» Именно эту фразу Дамир несколько раз выдавал при своей спутнице. Тем самым он намекал на то, что они очень хорошо спрятались и найти их здесь будет практически невозможно.
Ведь террорист был уверен в том, что нигде просто-напросто не осталось никаких следов, способных привести сюда спецслужбы. Что-то успел уничтожить сам Шахан. Остальное было ликвидировано взрывом, грохнувшим в съемной квартире. Все это в целом стало поводом для его неописуемой радости. Он даже позволил себе небольшую слабость — выпил рюмку водки в компании Софии.