Свинцовая бойня
Шрифт:
— Я ничего не делал, — тяжело дыша, проговорил Борисов.
— Как же, черт тебя подери, не делал! А пожар тогда откуда? Сам, что ли, возник?!
— Не знаю. Я просто нашел в шкафу газеты и журналы. Решил почитать. Потом закурил и, наверное, уснул. Нет, скорее вырубился. Я не виноват в том, что вы меня этой своей дрянью пичкаете. Поэтому и вырубаюсь на ровном месте.
— Слышишь ты, читатель чертов, не тебе решать, что нам делать! — угрожающе прошипел террорист, не до конца веря словам пленника.
— Он и вправду мог отключиться, — вмешалась София, держа в руках обгоревший номер журнала «Вокруг света». — Да и насчет почитать тоже похоже на правду. Журнальчик-то как раз по его профессиональным интересам.
— Да? А почему тогда стекло в окне разбито? — недоверчиво проговорил Шахан, то заходя в комнату, то возвращаясь обратно.
— Я не помню. — Заложник покачал головой. — Может, я разбил его, когда ощутил запах дыма?..
— Вот так просто взял и разбил? Окно же почти под потолком! — бушевал главарь.
— Но там же стул, как раз под окном, — снова вклинилась женщина. — Наверное, в шоковом состоянии поставил, забрался на него и высадил окно, чтобы выпустить дым.
— А сразу позвать нас он, конечно, не мог?
— Я же говорю, что у него, скорее всего, был шок. Да и побочный эффект от препарата, вводимого нами, тоже дал о себе знать. Так что все логично.
— Ты так говоришь, будто специально хочешь его оправдать.
— Я озвучиваю только то, что вижу, обращаю внимание на детали.
— Зря ты все-таки не поступила на философский факультет.
— Какая разница, поступила или нет. — Рутко кивнула в сторону пенсионера и сказала: — Главное в том, что он нам пока нужен живым. Поэтому тебе стоит унять свой гнев и не творить глупостей.
— Ты мне будешь указывать, что я должен делать, женщина?! — начал закипать Шахан.
— Да делай ты что хочешь, — спокойно ответила на это женщина, направляясь к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж.
— Нет, ты погоди, — главарь подался за ней следом.
Они вместе пошли вниз, на ходу продолжая выяснять отношения. Со стороны трудно было понять, почему Шахан так разошелся. То ли из-за пожара, то ли из-за поведения своей подельницы.
Так или иначе, но их спор и то обстоятельство, что они спустились на первый этаж, были на руку Геннадию Дмитриевичу. Дело в том, что Рутко, помогая ему перейти к банкетке, впопыхах обронила свой мобильный телефон и даже не заметила этого. Тем более что как раз в тот момент главарь обратился к ней с просьбой принести огнетушитель.
Пленник увидел мобильник, незаметно схватил его и спрятал себе в рукав рубашки. С того момента он только и делал, что ждал, когда же его оставят в одиночестве. И вот мучители наконец-то ушли. Пусть и на короткое время. Борисову было ясно, что его вот так не оставят, переведут куда-нибудь на первый этаж.
Шахан что-то кричал о месте женщины, которое она должна знать. Рутко все тем же снисходительным тоном парировала его претензии.
Борисова не интересовало содержание их разговора. Для него главным был лишь сам факт того, что они разговаривали и делали это на первом этаже. Он рисковал очень сильно, однако поступить иначе попросту не мог.
Его сердце лихорадочно билось от волнения. Руки дрожали, почти не слушались. Но заложник все-таки извлек прихваченный мобильник из рукава и с облегчением вздохнул, когда определил, что на телефоне нет блокировки.
Прислушиваясь к бурному разговору, продолжавшемуся на первом этаже, он принялся судорожно набирать номер брата. Борисов знал его наизусть.
В это самое время Шахан и София резко замолкли. Пленник услышал их шаги. Мучители явно направлялись к лестнице, причем очень быстро.
Анатолий Дмитриевич находился в своем рабочем кабинете в НИИ «Вектор». В руке у него был мобильный телефон. Шел очередной разговор с вымогателем, имени которого он все еще не знал.
Это был Дамир Шахан. Он интересовался, насколько конструктор продвинулся в выполнении своих обязательств. Борисов старался держаться спокойно, хотя все эти разговоры с террористом стоили ему измотанных нервов.
Рядом с ним сидел генерал-майор Муравьев. Он пытался всячески подбодрить ученого и настроить его на нужный лад. Ведь от спокойствия и уверенности конструктора при общении с террористом могло зависеть многое.
Впрочем, тот почему-то не спешил выяснять, связался ли Анатолий Дмитриевич с полицией и спецслужбами. А коль так, то он наверняка был уверен в том, что его местонахождение никто вычислить не сможет.
— Сутки, отведенные вам на все про все, закончились, — напомнил Шахан. — Чем вы можете похвалиться? Все ли готово?
— Пришлось немало посуетиться. Все-таки режимное учреждение… — принялся объяснять ученый.
— Хватит мне в сотый раз втирать про режимное учреждение! — резко оборвал его собеседник. — Давайте обо всем без этих бесполезных предисловий. Мы знаем, как вам трудно было собрать всю нужную информацию. Не надо напоминать нам об этом. Скажите по существу, вы все сделали или нет?
Анатолий Дмитриевич изменился в лице и был готов взорваться. Генерал заметил такое, жестами и мимикой дал понять, что делать этого не стоит. Тот взял себя в руки и продолжил разговор.
— Да, я все сделал, — проговорил он прежним спокойным тоном. — Я собрал всю необходимую документацию. Часа два назад она была отправлена на тот электронный адрес, который вы мне назвали. Так что я вовремя выполнил ваши требования.
— Отлично! — заявил вымогатель и усмехнулся. — Вот так бы сразу: коротко и по-деловому!