Свинцовый вердикт (сокращ.)
Шрифт:
— Номер семь. Вы хотели, чтобы он остался. Кто он?
Эллиот улыбнулся краем губ и, прежде чем ответить, отправил в рот кусочек рыбы.
— Понятия не имею, да мне это и неинтересно. Однако он наш. И он не просто подсадная утка. Он мастер убеждения. Когда начнется совещание присяжных, он будет участвовать в нем и повернет все в нужную нам сторону. При том, как Винсент выстроил дело и как вы его подаете, присяжных, вероятно, нужно будет лишь слегка подтолкнуть в этом направлении. Они никогда не
Я отодвинул свою тарелку. Просто не мог есть.
— Хорошо, Уолтер, довольно загадок. Расскажите мне, как все было.
Эллиот налил себе бокал вина.
— Это длинная история, Микки. Не хотите послушать ее, смакуя вино?
Я покачал головой:
— Нет, Уолтер. Я не пью.
— Не уверен, что могу довериться человеку, который не позволяет себе время от времени выпить бокал вина.
Он усмехнулся, сделал большой глоток и начал рассказывать свою историю:
— Когда приезжаешь в Голливуд, не важно, что ты собой представляешь, важно, чтобы у тебя были деньги. Я приехал двадцать пять лет назад, и деньги у меня были, но не мои.
— Насколько я знаю историю вашей жизни, вы происходите из семьи, которая владела во Флориде перевозившими фосфат судами.
Он многозначительно кивнул:
— Все верно, но тут многое зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово «семья».
До меня понемногу начало доходить:
— Вы говорите о мафии?
— Я говорю об организации, которая распоряжалась огромным потоком наличных денег и нуждалась в законном бизнесе, через который эти деньги можно было бы проводить, и в юридически безупречных людях, которые управляли бы этим бизнесом. Я был всего лишь бухгалтером. Одним из таких людей.
Это понять было несложно. Флорида, двадцать пять лет назад. Самый расцвет кокаинового бума и кокаиновых денег.
— Меня отправили на запад, — продолжал Эллиот. — У меня была хорошая легенда и полный чемодан денег. И я любил кино. Знал, как выбрать хороший сценарий, как снять по нему фильм. Я купил «Арчвэй» и превратил эту компанию в предприятие с миллиардным оборотом. И тут моя жена…
По лицу его пронеслось выражение искреннего сожаления.
— Что, Уолтер?
— На следующий день после нашей двадцатой годовщины — и после того, как мы обновили добрачный контракт, — она сказала мне, что хочет развода.
Я кивнул. После обновления добрачного контракта Митци Эллиот могла претендовать на половину всего, чем владел Эллиот, да только владела-то этим организация, а не он. Причем организация не из таких, которые позволяют, чтобы половину их капиталов уносили в подоле юбки.
— Я пытался уговорить ее передумать, — сказал Эллиот. — Но она влюбилась в своего нацистского мерзавца и думала, что он ее защитит.
— Ее убила мафия.
— Я не должен был появляться там в тот день, — сказал Эллиот. — Мне было велено держаться в стороне, обеспечить себе железное алиби.
— Так зачем же вы туда полезли?
Он взглянул мне прямо в глаза:
— Я все еще любил ее, по-своему. И поехал, чтобы остановить убийцу и, может быть, стать героем в глазах жены, снова завоевать ее. Но я опоздал. Когда я приехал, оба были уже мертвы.
— И тут на сцене появился Джерри Винсент, — произнес я. — Расскажите мне о взятке.
— Да мне и рассказывать-то особенно нечего. Юрист моей корпорации связал меня с Джерри, тот оказался хорошим адвокатом. Мы составили соглашение об оплате его услуг, а спустя какое-то время он пришел ко мне — еще на раннем этапе подготовки к процессу — и сказал, что к нему обратился некто, имеющий возможность подсадить в жюри своего человека. Ну, вы понимаете, человека, который будет на нашей стороне. Да еще и обладающего даром убеждения, умеющего заговаривать людям зубы. Весь фокус состоял в том, что процесс должен был начаться точно в назначенный срок, тогда этот мошенник смог бы попасть в число присяжных.
— И вы с Джерри предложение приняли.
— Приняли. Это было пять месяцев назад. В то время мне защитить себя было в общем-то нечем. Жену я не убивал, однако обстоятельства сложились так, что все указывало на меня. У нас не было «волшебной пули»… и я испугался.
— Как много вы дали?
— Сто тысяч, это аванс. Джерри официально увеличил свой гонорар, я заплатил ему, а он заплатил за присяжного. Потом я должен был заплатить еще сто тысяч, если присяжные не достигнут согласия, или двести пятьдесят, если они меня оправдают. Эти люди уже проворачивали такие дела.
Я снова вспомнил о ФБР.
— А Джерри уже случалось прежде подстраивать исход процесса?
— Он мне этого не говорил, а я не спрашивал. Однако в понедельник, перед тем как его убили, он сказал мне, что хочет отложить начало процесса. Сказал, что у него появилась «волшебная пуля» и он выиграет дело без всякой подсадной утки.
— И за это его убили.
— А за что же еще? Не думаю, что те люди готовы были позволить ему передумать и повернуть все по-своему.
— Вы говорили кому-нибудь о намерениях Джерри?
— Нет.
— Тогда кому мог сказать о них сам Джерри?
— Этого я не знаю. О том, с кем он договаривался, Джерри мне не сообщил.
Пора было закончить этот разговор, попрощаться с Уолтером и все как следует обдумать. Я взглянул на не тронутую мной рыбу и подумал — может, забрать ее с собой и отвезти Патрику?
— Знаете, — сказал Эллиот, — я не хочу давить на вас, но если меня приговорят, я покойник.