Свитки Магдалины
Шрифт:
– Как мило.
– Ну перестань же, Энджи. Ревность тебе не к лицу. Она мне кое-что напечатала, вот и все. Я не обязан отчитываться за свои действия ни тебе, ни кому-либо другому.
– Верно, не обязан. – Хотя Бен в темноте и не видел выражения лица Энджи, он мог представить его по тону ее голоса. Она дрожала и пыталась держать себя в руках. Та самая бесстрастная Энджи, всегда владеющим собой.
– Ты явилась сюда ссориться? Я верно понял?
– Бен, я пришла, потому что люблю тебя. Разве ты этого не понимаешь?
– Не надо преувеличивать. Приходит студентка, чтобы напечатать для меня кое-что, и мы уже вынуждены доказывать, что любим друг друга. Боже, Энджи, ты можешь просто
Неожиданно наступила пауза. Энджи ничего не понимала, она была озадачена. Прежде Бен всегда был таким предсказуемым. Она всегда знала, как он будет реагировать и что скажет. Почему сейчас все изменилось?
– Ты изменился, Бен, – невыразительным голосом сказала она.
– А ты обладаешь даром делать неверные выводы из верных посылок. – Он нервно рассмеялся. – Если кто-то и изменился, куколка, то это ты. Раньше мне никогда не приходилось оправдываться перед тобой. Мне никогда не надо было делать громкие заявления о том, что я люблю тебя. Что на тебя нашло столь неожиданно?
Энджи подошла к нему и очутилась в небольшом пространстве, освещенном лампой из кабинета. Бен заметил ее странный взгляд.
– Вопрос заключается не в том, что на меня нашло, – спокойно сказала она. – Речь идет о том, что нашло на тебя. Или точнее… – Она отвела глаза и уставилась в точку над его плечом. – Точнее… кто вселился в тебя. – Она нахмурилась и между ее бровями появилась едва заметная борозда. – Ты перестал быть самим собой с того времени, как нашли эти свитки. Бен, я знаю тебя почти три года и думаю, что знаю тебя лучше, чем кто-либо. Но последние три дня ты ведешь себя как совершенно чужой человек. Бен, я теряю тебя. Я быстро теряю тебя и не знаю, как вернуть тебя назад.
Видя, что глаза Энджи полны слез, Бен вдруг обнял ее и прижал к себе. В это мгновение его охватил жуткий страх, и он почувствовал себя так, будто стоит на краю огромной черной пропасти. Он посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме бесконечно темной ночи. Прижавшись к Энджи, он чувствовал, будто тонет. Он был человеком, оказавшимся на грани между здравым умом и помешательством, между реальностью и кошмаром. И в то мгновение, когда Бен прижался к Энджи, подчиняясь инстинкту самосохранения, он понимал, что все ближе подходит к этой пропасти.
– Энджи, я не знаю, в чем дело, – торопливо пробормотал он, прижавшись устами к ее надушенным волосам. – Я не могу отказаться от перевода этих свитков… Такое ощущение, будто… Будто…
Она отстранилась и взглянула на него. По ее щекам текли слезы.
– Бен, только не говори это!
– Я вынужден, Энджи. Такое ощущение, будто Давид бен Иона завладевает мною.
– Нет! – воскликнула она. – Ты можешь избавиться от всего этого. Ты можешь, Бен. Позволь мне помочь тебе.
– Энджи, но я этого не хочу. Как ты не понимаешь? С самого начала он постепенно завладевал мной. А теперь я в его власти. Энджи, я не собираюсь бежать от него. Сейчас он уже здесь, и я не могу убежать от него. Я обязан выяснить, что именно он хочет сказать мне.
Черная пропасть уже зияла перед Беном, и он знал: еще мгновение и он бросится в нее.
– Энджи, я больше не собираюсь бороться с ним. Я должен полностью подчиниться Давиду. Ответ кроется в этих свитках, я должен найти его.
Пока Бен погружался в забытье, оставляя действительность далеко позади себя, он услышал голос Энджи, зовущий его издалека:
– Я люблю тебя, Бен. Я люблю тебя так, что готова умереть. Но я теряю тебя и даже не знаю из-за чего. Если бы здесь была замешана другая женщина, вроде той Джуди, я бы знала, как бороться за тебя. Но как я могу бороться с призраком.
Бен отвернулся от нее, чувствуя,
– Не оставляй меня, пожалуйста! – кричала Энджи.
Бен был потрясен тем, как ведет себя. Создавалось впечатление, будто он не является хозяином собственного тела. Впервые за время их знакомства Энджи проявила неподдельные чувства. Ее бледные дрожащие губы, глаза, перепачканные тушью, испугали его. Никогда раньше он не видел Энджи в таком состоянии. Он даже не знал, что она способна на такое проявление чувств. И все же она стояла перед ним, умоляла его, была близка к нервному срыву. Это должно было образумить Бена, но ничего подобного не случилось.
– Энджи, я ничего не могу поделать. – Бен услышал свой голос. – Я не способен объяснить, что происходит, но в моей жизни осталось место лишь для свитков. Я должен прочитать слова Давида. Он пытается достучаться до меня.
– Бен, а я пытаюсь достучаться до тебя. Боже мой, что с тобой происходит!
Но Бену пришлось оставить ее. Он покинул Давида бен Иону в тот момент, когда тот был готов наложить на себя руки, погрузился в пучину страданий и отчаяния. Бен должен был вернуться к нему. Его охватывала безудержная жажда прочитать как можно больше из того, что написал Давид. Бен стал пленником воли Давида.
Он снова сел за письменный стол, впился глазами в арамейское письмо и не услышал, как Энджи ушла.
В верхней части следующей фотографии было написано: «Мое горе не выразить словами». Далее Давид описывал свое одиночество и отчаяние, когда он бродил по улицам Иерусалима. У него не было ни друга, ни места, где найти приют, а хуже всего, что Бог покинул его. Когда Бен прочитал слова: «Из-за мимолетной слабости я потерял все, к чему стремился, навлек позор на себя и свою семью, потерял любимую женщину, Бог оставил меня. Найдется ли более жалкое и презренное существо, чем я?» – он опустил голову на руки и заплакал. Он плакал так, будто очутился на улицах Иерусалима один, без семьи и друга. Будто именно он опозорил имя своего отца и настроил против себя тех, кто его любил. Будто Бен Мессер поступил так, что утратил любовь Бога.
У него разрывались сердце и душа, ему стало плохо, холодно и противно. Взвалив на себя горести Давида бен Ионы, Бенджамен Мессер пережил события того ужасного дня, произошедшие две тысячи лет назад.
Но выносить дольше бремя горестей Давида Бен уже не мог, он резко встал и ощупью начал искать телефон, машинально набрал номер и, когда она ответила, сказал не своим голосом:
– Джуди, приезжайте ко мне. Я не могу без вас…
10
Мое горе не выразить словами. Встречалось ли раньше подобное мне жалкое существо, которого стыдились люди. Я повернулся спиной к Торе в миг опьянения и осквернил ее законы. И я заслужил того, чтобы Бог отвернулся от меня. Я бродил по улицам, словно оцепеневший, прижимая к себе небольшой узел со своими скудными пожитками. Я был потрясен и не знал, куда идти. Я не мог еще больше опозорить свою семью, вернувшись в Магдалу, ибо знал, что отец не пустит меня на порог. Я не осмеливался пойти к сестре и навлечь позор на ее домочадцев. У меня не было денег, чтобы остановиться в постоялом дворе или выехать за пределы Иудеи. У меня не было ни навыков, ни ремесла, которые помогли бы заработать на собственное пропитание. Я больше не мог смотреть в лицо милой Ревеке. Хуже всего, что меня оставил Бог. Из-за мимолетной слабости я потерял все, к чему стремился, навлек позор на себя и свою семью, потерял любимую женщину, Бог оставил меня. Найдется ли более жалкое и презренное существо, чем я?