Свиток дракона
Шрифт:
— Они сожгли ее рисунки, — сказал Акитада. — Пошли. Здесь больше нечего искать. Мы только тратим время.
У выхода Тора прихватил со стойки одну из боевых палок. Соседи во дворе уже разбрелись по домам, лишь какой-то прохожий шел по улице, непринужденно насвистывая. Тора в сердцах выругался.
Акитада, беспокоясь за безоружную Аяко, которой грозила схватка с пятью монахами-головорезами, вскочил на лошадь. Вот тут-то он и разглядел свистуна.
Хидэсато!
В следующее мгновение он соскочил с седла, бросился
— Ах ты, жалкий тупой пес! Где ты шлялся, когда нужен был здесь?! Вот так ты платишь людям за доброту?! — Акитада едва не задохнулся при мысли, что доброта эта включала в себя возможность попользоваться телом Аяко. — Ты просто низкая тварь, раз поступил так с нею!
Тора оттащил его в сторону. Акитада прислонился к стене, пытаясь отдышаться и унять дрожь в руках и ногах.
— Что это с ним? — прохрипел Хидэсато, держась за голову. — Не иначе как спятил!
Тора с горечью объяснил ему:
— Пока ты нежился в бане, монахи приходили снова, убили Хигэкуро и теперь гонятся за девушками. Может, они уже мертвы теперь по твоей милости.
У Хидэсато опустились руки. Недоуменно моргая, он смотрел на Тору и его хозяина, потом увидел кровь на одежде Акитады и бросился в дом. Распахнув настежь дверь, сержант исчез внутри.
Акитада, шатаясь, пошел к лошади. С трудом взобравшись в седло, он пнул ее в бока и помчался по дороге. Тора пустился следом, не обращая внимания на крики Хидэсато за спиной.
Они высматривали крыши пагод. Самую первую нашли быстро. Обшарпанная табличка на воротах гласила: «Храм Солнечного Лотоса». Некогда ярко-красные иероглифы давно выцвели и стали бледно-коричневыми. Какой-то дряхлый монах сметал со ступенек опавшую листву.
— Эй ты! — окликнул его с лошади Акитада. — Не видал здесь двух молодых женщин?
Старик близоруко прищурился и отвесил поклон, потом, отставив метлу, прокряхтел:
— Добро пожаловать, достопочтенный господин! Не желаете ли купить благовоний и воскурить их перед светлейшим Буддой?
Видя дряхлость старика, Акитада подъехал ближе и повторил вопрос.
Добродушная улыбка расплылась по старческому лицу.
— Это вы про Отоми и ее сестру? Да, они проходили здесь. А потом о ней справлялись какие-то парни. — Он снова улыбнулся. — Она ведь красавица!
— Что вы им сказали?
— Пожелал всяческого благополучия и поблагодарил за добрые слова.
Акитада стиснул зубы, не в силах унять дрожь, и беспомощно взглянул на Тору.
— Что ты сказал тем парням? — рявкнул тот.
— А-а… Ну так бы и говорили! Разумеется, указал им, куда пошли девчонки.
Акитада застонал от бессилия.
— И куда же? — заорал он, сжимая в кулаках поводья.
— Вид у вас уж больно нездоровый, господин, — как ни в чем не бывало продолжал
— Благодарю. Как-нибудь в другой раз. — Акитада с трудом сдерживал ярость. — Мы очень спешим. Те парни, которых вы послали по следу Отоми и ее сестры, хотят причинить девушкам вред. В какую сторону они пошли?
У старого монаха отвисла челюсть.
— Вред?! Ай-ай-ай!.. Надеюсь, вы ошибаетесь, господин. Отоми сказала, что хочет рисовать Каннон, поэтому я направил тех парней в старый храм, что на юго-восточной окраине. У них там в главной пагоде есть прелестная икона богини милосердия, восседающей на лотосе. Сама-то пагода заперта, но задняя дверь… — Акитада с Toрой уже не слушали старика и скакали во всю прыть по узкой улочке.
Потревоженные конским топотом, из дверей выглядывали любопытные жители. А между тем уже смеркалось. Молочные облака заволакивали небо белесой пеленой.
— Скоро стемнеет, а у нас нет фонарей! — крикнул Тора Акитаде.
— Тихо! — придержан тот свою лошадь.
Перед ними выросли темные силуэты храмовых построек, окруженных деревьями. Среди них, как черный безмолвный страж, высилась главная пагода. Эти постройки и еще целый городской квартал были обнесены высокой стеной.
На углу Акитада спешился и привязал лошадь к голой иве. Дрожа на холодном ветру, он прислушивался и ждал, когда к нему присоединится Тора.
— Вы кого-нибудь видели? — шепотом спросил тот.
Акитада покачал головой.
— Тсс!.. Тихо!
Ветер гнал опавшую листву, шумел в кронах деревьев. Где-то вдалеке ухала сова.
— По-моему, я слышал голоса, — сказал Акитада. — Пошли. Попробуем пробраться внутрь. Главные ворота наверняка заколочены. Только тихо!
Тора еще крепче вцепился в свою палку.
— Только бы мне поскорее добраться до этих подонков!
Они пересекли улицу и двинулись вдоль стены, надеясь отыскать пробоину в каменной кладке. Из-за стены донесся странный шипящий звук, заставивший их замереть. Потом все стихло, и они уже собирались двинуться дальше, когда вдруг услышали приглушенные ругательства и треск ломающихся кустов. Вдалеке прозвучал командный мужской голос, и шорох в кустах стих.
— Они там! — шепнул Тора.
Акитада кивнул.
— По-моему, только ищут. Возможно, мы вовремя.
Они продолжали обследовать стену, но та, как назло, была в отличном состоянии — даже ногу не на что поставить, чтобы вскарабкаться; к тому же Акитада не имел ни малейшего желания еще раз подставлять Торе свои плечи. Сейчас он не выдержал бы и ребенка, не то что крепкого молодого парня.
— Давай-ка попробуем через главный вход, — предложил он.
В этот момент безмятежную тишину прорезал пронзительный женский крик.