Свобода для Господа Бога

Тё Илья

Бранд покачал головой:

– По мне так простые сервы вполне могли бы и сами организовать работу в усадьбах и мануфактурах. Зачем нам вилики?

Но тут уже подал голос Крисс:

– Нет, Бранд, маршал прав. Для производства и торговли нужна организация. Ни один рабочий сам по себе не встанет к станку и не выйдет в поле. Нужен контроль, нужна ответственность, а иначе все замрет. Да и, собственно, мы явились сюда не для дебатов. – Он развернулся к Трэйту: – Вы нас звали для чего-то конкретного, сэр?

Трэйт кивнул:

– О да, друзья мои. Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас, старших офицеров армии, за прошедшее избрание. Признаться, я

не ожидал такого исхода Ассамблеи. Спасибо за доверие. Спасибо за оказанную честь. В то же время я заявляю перед вами, как перед братьями по оружию и предводителями крупнейших военных отрядов, что государственная власть принимается мной только на время войны, как я уже говорил. А по ее окончании диктаторские полномочия будут сложены и будущее устройство Республики определит новая Ассамблея. Уитанагемот, «сход воинов», конечно, хорош, однако в мирное время судьбу вселенной должна решать мирная Ассамблея.

– Принимается, – сказал Гор и встал. – Мой стрелковый корпус в полном распоряжении командующего.

– И мои консидории, – подхватил Бранд.

– И мои драгуны, – заявил Крисс.

– И пикинеры! – Сардан Сато прищелкнул каблуками.

Трэйт посмотрел на каждого из них по очереди, потом крепко обнял одного за другим. Потом отвернулся, отошел к окну, помолчал. Было видно, что могучего старика переполняют чувства, но он справился с собой и вернулся к столу уже совершенно спокойный.

– Ну что ж, – произнес он прежним невозмутимым и строгим голосом, – тогда по делу. Из Антийского Каскада поступают известия, что Боринос серьезно готовится к войне. В Митополе собирается огромная армия и флот для перевозки десанта. Наши лазутчики по линии Партии Равных докладывают, что вдоль северного побережья континента собраны все суденышки, способные перевезти людей через внутреннее море. Воинские контингенты отозваны из колоний и по предварительным данным прибудут в Митополь не позднее шестого дня месяца Хойак. Усиленно воскрешаются шательены, истребленные нами под Шерном и Рионом, так что по истечении весны, судари мои, нас ждут очень бурные летние месяцы… Теперь далее. Линия побережья, которую надлежит охранять, очень велика. Перекрыть все места возможной высадки вражеского десанта мы, разумеется, не сможем, поскольку это просто распылит наши силы вдоль огромной линии и в любом случае обеспечит противнику численное превосходство в месте, где он непосредственно вступит на берег… Я предлагаю следующее. На самом побережье оставить минимум войск – только габелары местных префектов, небольшие гарнизоны в портовых городах, не более того.

Саму армию разделить на две крупные части и каждую из них расположить вдали от берега, но в пределах оперативного маневра. Первую часть – под Бургосом. Вторую, я думаю, вот здесь (Трэйт подошел к висящей на стене карте), в районе Стилли, в Тысячеградье. Первая армия призвана контролировать устье Кобурна. Вторая – побережье Тысячеградья. Таким образом, в каком бы месте не высадился десант из Митополя, мы успеем спокойно отмобилизовать одну из армий и выйти к нему навстречу.

Таким образом, – закончил изложение плана Трэйт, – мы не сможем воспрепятствовать самому десанту, но сможем своевременно среагировать на его попытку продвинуться в глубь континента после высадки. Мы сдадим противнику один или два прибрежных города без боя, но сохраним свои силы нераспыленными, в двух мощных, крепко сжатых кулаках. И при этом в той или иной степени сможем контролировать все побережье. Ваше мнение, господа?

Офицеры переглянулись.

– Придется сдать

прибрежные городки, сэр, – сказал Бранд, – это десятки тысяч мирных граждан, это роты и батальоны габеларов, это солдаты гарнизонов, которым придется умереть ни за грош. Боринос ведь псих, и после стольких поражений от нашей армии он просто вырежет всех жителей и спалит их дома!

– Точно, – сказал Крисс, – это, кстати, здравое замечание, нужно вывезти с побережья все, что может оказаться ценным. Продовольственные и оружейные склады, промышленные предприятия и мастерские переместить в Бургос, а также в иные пункты подальше от моря. Лучшие части с побережья также стоит убрать. Нужных людей и специалистов тоже. Пусть останутся только ополченцы и габелары.

Бранд вскипел:

– Да ты же, Крисс, сам бывший габелар, вертухайская рожа! – возмутился он. – Они что, не люди? А ополченцы? Там, куда придется первый удар Бориноса, сдохнут все поголовно! Вы что не понимаете?!

– Другого выхода нет, Бранд, – сказал Гордиан, взглянув великану в глаза, – а если ты его знаешь, то предложи.

Бранд помолчал, помотал головой:

– И все же это не по-человечески как-то.

– Это по-военному, сударь. Победы, как известно, оплачиваются кровью.

С этими словами Трэйт поднялся, и за ним встали все остальные.

– Если принципиальных возражений нет, господа, будем считать предварительный план обороны утвержденным. Завтра мой Штаб оформит детали с указанием подразделений в каждом из воинских контингентов. Жду вас здесь же в шестнадцать часов. А пока все свободны.

Крисс и Сардан Сато встали и, отдав честь, вышли из комнаты. Но Бранд и Гордиан остались.

Трэйт немного порылся в бумагах на столе, затем посмотрел на оставшихся друзей-подчиненных.

– Ну что еще? – спросил он. – Есть просьбы, я так понимаю?

– Есть, – сказал Гордиан, чувствуя себя до ужаса неловко. – Я, сэр, обнаружил в Бургосе следы Лисии. Они ведут на юг, в Харторикс. Мне нужно туда. Девушка, по всей видимости, стала жертвой содержателей доходного дома. Мы с Брандом хотим смотаться туда с небольшим отрядом. Через пару недель вернемся.

Трэйт молча перевел взгляд с одного на другого, как будто не узнавая своих преданных соратников.

– Да вы что? – возмутился он. – Сейчас вы оба нужны мне здесь как никогда! На карте судьба Республики, всего нашего дела, до вторжения Бориноса от силы месяц, а вы хотите бросить армию из-за личных обстоятельств?!

– Простите, мастер Трэйт, но эти личные обстоятельства имеют конкретное человеческое имя – Лисия! В отличие от слова «Свобода», это не просто набор звуков, а конкретный, живой человек. И он страдает каждый час, пока я живу здесь и думаю о глобальных проблемах рабов Эшвена! В конце концов, это моя женщина и, если уж на то пошло, именно с нее все и началось.

Гор с этими словами неопределенно обвел рукой воздух, поясняя, что под «всем» он подразумевает снятие ошейников, их бунт в Боссоне, войну за Эшвен и сделку с викарием. «Все» – это все. Из-за нее!

Трэйт молча посмотрел на него – глаза в глаза. Очи полководца и диктатора были сумрачны и серьезны, но обиды на бросившего его в решающий момент товарища или начальственного недовольства в них не наблюдалось. Только грусть очень уставшего человека.

– Я понял, – сказал он, наконец, – и знаешь, Гор, ты прав. «Свобода» и «Республика» – это только слова, набор пустых звуков, которыми Сабин сотрясал аудитории. Мы сражаемся за конкретных живых людей. И если не драться за них, то вообще за что драться?..