Свобода Маски

МакКаммон Роберт Рик

— Это самая наглая проклятая ложь, которую я когда-либо слышал, — говоря это, охранник, похожий на борова, искривил губы, как заправский хулиган. — Этого ублюдка не существует. Его придумала «Булавка», чтобы выбивать из дурачья их пенсы! О, эта сказочка о том, как Альбион проник в Ньюгейт, быстро облетела Олд-Бейли, будь уверен, — он наклонился к Мэтью и угрожающе ухмыльнулся. — Но я говорю, что это гребаная ложь, а ты чертов лжец. Что скажешь, Пити?

Пити сказал:

— Гребаная ложь, чертов лжец, — произнесено это было тоном человека, который знает, что для него лучше.

Мэтью натянул на лицо ошеломленную улыбку и направил ее на своего конвоира.

Ему показалось, что ни один из этих двоих не собирался причинять ему вред, раз уж сам главный констебль, его помощник и судья Арчер подписали бумаги о его спасении из Ньюгейта. Молодой человек знал, что по гроб жизни будет благодарен Лиллехорну за все те струны, которые тому пришлось потянуть, чтобы вытащить его из этого ада. Мэтью осознавал, что перед этим человеком он в долгу и, видит Бог, он найдет способ отплатить ему. Впрочем, еще предстоит увидеть, что собою представляет Хаудсвич, но эта тюрьма просто физически не может быть такой ужасной, как та, которую он сейчас с радостью покидал.

— Ты хочешь, чтобы твое имя мелькнуло в «Булавке», вот, что я думаю, — сказал тяжеловесный охранник. — В этой газетенке ложь на лжи!

Мэтью предпочел промолчать. Ему больше нечего было сказать этим двоим, и до их глупой болтовни ему тоже не было дела. Молодой человек вновь посмотрел в окно на движущиеся фигуры и блики пламени в тумане, и позволил себе размечтаться о том, что он будет делать, когда вся эта ситуация разрешится, и он вернется домой в Нью-Йорк. Пойдет к Берри и попытается загладить свою вину, если это будет возможно? Попытается объяснить, отчего в тот день был так бессердечно жесток к ней? Он истово желал ее вернуть, но проблема Профессора Фэлла никуда не делась — этот человек, несомненно, не забудет тот факт, что Мэтью взорвал его пороховой склад и практически уничтожил его родной остров. Итак… вернуть Берри, чтобы Профессор использовал ее в качестве орудия мести?

Нет. Он не мог.

Повозка продолжала движение по более грубо вымощенным дорогам. Блоки зданий, казалось, срастались здесь воедино, а улицы сужались. В этой части Лондона правила темнота, изредка нарушаемая случайными бликами света из окон жилых домов или таверн, вывески с названиями которых невозможно было разглядеть в густом тумане. Обитатели этого района тоже, должно быть, были грубее, потому что в переулках, которые миновал тюремный экипаж, периодически звучали выкрикиваемые проклятья, ругательства и крики, в которых не было и намека на любовь к закону. С небольшого расстояния слышались оборванные крики мужчины, слова были нечеткими, но в них звучал такой гнев, что своей мощью они напоминали извержение вулкана. В другом направлении раздался высокий и тонкий крик женщины, быстро оборвавшийся. Где-то в тумане — совсем близко к экипажу — тихо засмеялся какой-то человек, и Мэтью увидел вспышку пламени, поджигающего табак в курительной трубке. Ему пришло в голову, что в Хаундсвиче, может быть, и не так плохо, как в Ньюгейте, но в самом районе Уайтчепел явно жили не святые.

Он не успел как следует оформить свою мысль, когда две руки ухватились вдруг за прутья решетки рядом с Мэтью. Молодая девушка в поношенном тряпье с почерневшим лицом и заплывшим глазом прокричала прямо в окно:

— Отдамся за шиллинг! Всего шиллинг с каждого!

Она попыталась изобразить улыбку, но глина ее лица не была столь послушна, поэтому вышла лишь уродливая щербатая гримаса.

— Или бесплатно, за глоток «Бархата»! — была новая отчаянная попытка. Голос девушки звучал так, будто от этого глотка зависела ее жизнь.

— Проваливай! —

сказал большой охранник и грубо хлопнул ей по пальцам, заставив отцепиться от решетки. Девушка изрыгнула поток ругательств, каких не слышно было даже от давних обитателей Ньюгейта, и скрылась в тумане. Экипаж двинулся дальше — в те темные трущобы Лондона, каких никогда нельзя было встретить в Новом Свете.

— Черт возьми, Джонни, — обратился Пити с нескрываемой тревогой. — У меня, кстати, был шиллинг!

Он удрученно насупился и чуть съехал вниз со своего места.

Через несколько минут Джонни выглянул в одно из окна, чтобы сориентироваться. Пусть Мэтью различал только смутные фигуры в тумане, охраннику, должно быть, было ясно, где они находились — возможно, он разглядел очертания вывески знакомой таверны, увидел знакомое окно или какой-то другой ориентир. Так или иначе, он удовлетворенно отметил:

— Мы рядом с воротами. Осталось недолго.

Прошло около десяти секунд после этого высказывания, и что-то врезалось в повозку. Затем в ее крышу. А затем послышался приглушенный крик. Лошади сбавили шаг, весь экипаж содрогнулся.

— Что за херня тут… — начал Джонни.

Экипаж проехал еще несколько футов и остановился.

Во время торможения послышался жесткий стук.

— Нельсон! — воскликнул Джонни, стукнув кулаком в потолок. — Чего остано…

…вился, явно собирался договорить он, но теперь ему уже не удалось бы закончить свою речь. Дверь слева резко распахнулась. Первым показался клинок, поблескивающий в свете фонаря, и его кончик уткнулся в кирпич подбородка Джонни.

— Сидите смирно, — послышался тихий шепот.

Джонни, похоже, запачкал свои штаны. Или Пити. Один из них совершенно точно это сделал, потому что запах долетел до Мэтью. Ему самому стоило больших усилий избежать подобной участи для своих — и без того грязных — штанов.

Фигура позади клинка была облачена в темный плащ с капюшоном, под которым блестела позолоченная маска с декоративной бородой. Цвет глаз было невозможно разглядеть. Черная перчатка держала меч, который медленно переместился, и острый кончик начал смотреть прямо в узкий нос Пити.

Альбион прошептал:

— Вы. Отдайте ему свой плащ и шляпу.

— Что? — Пити удивленно моргнул, глаза его увлажнились.

Меч угрожающе дернулся, и кровь заструилась из надрезанной ноздри. Пити вскрикнул, но не смел пошевелиться.

— Плащ и шляпу, — прошептал Альбион.

Вещи были немедленно сняты и переданы Мэтью.

— Ваши деньги, — последовало новое требование.

Двое охранников отдали деньги, положив два небольших кожаных мешочка на сидение рядом с Мэтью, словно эти мешочки содержали нечто ядовитое и страшное, или нечто, которое слишком бы оттягивало карманы брюк.

Золотая маска чуть повернулась к Мэтью.

— Забирайте, — сказал он, и приказ бы отдан столь яростно, что руки Мэтью сами собрали все, как если б он был марионеткой под контролем Альбиона.

А затем последовала команда специально для Мэтью.

— Выходите!

На мгновение Мэтью замер, ошеломленный до глубины души. Неужели это создание атаковало повозку, сбросило возницу и убило его прямо на улице?

— Сейчас же, — скомандовал Альбион.