Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма
Шрифт:
– Я никогда не принимал допинг, просто потому что в мое время допингов не было. А жаль! Если бы я начал свою спортивную карьеру сегодня – с перспективой больших денег и титулов, я бы обязательно принимал допинг! Без допинга вы вообще ничего не добьетесь!.. В зале, где я до сих пор тренируюсь, есть один парень. Двенадцать лет он тренировался каждый день по нескольку часов, благо жизнь сложилась так, что ему не нужно было работать. Он сидел на правильных белковых диетах, правильно отдыхал... И не мог выполнить норматив мастера спорта по пауэрлифтингу. В конце концов плюнул и стал принимать стероиды. Через два месяца сдал норматив с большим запасом!
Второй пример. Ходит к нам в зал один алкоголик. Худенький, маленький. Питается неправильно, работает на заводе, пьет водку, живет в общежитии, 43 года. Начал принимать стероиды, за 4 месяца выполнил мастера... Просто герой, я считаю. Говорят, что допинг вреден для здоровья. Но тренировки без допинга гораздо вреднее! Представьте себе: человек качается каждый день по 4–5 часов, выкладывается, губит сердце, полностью теряет иммунитет – на него чихнешь, он тут же заболевает. Организм просто не выдерживает перегрузок. А анаболические стероиды помогают спортсмену не загнать организм – резко сокращается время тренировок, падает нагрузка. Поэтому прием стероидов под врачебным контролем, с периодическими перерывами и чисткой организма менее опасен для здоровья, чем бездопинговые тренировки на измор. И гораздо эффективнее! Прошел трехмесячный курс – лег под капельницу, почистил организм... Не стероиды губят здоровье, а отсутствие чувства меры при их принятии.
Вот есть такая одиозная фигура на телевидении – толстый доктор Брант. Он когда-то вел передачу против наркотиков. Одна из передач была посвящена допингам. Были приглашены Светлана Хоркина, завкафедрой института физкультуры и я. Этот Брант в беседе все время использовал запрещенные приемы. Например, повернулся к Хоркиной и сказал-спросил утвердительно: «Вот вы же не принимаете допингов?» «Конечно, не принимаю!» – сказала прямо в камеру Хоркина. Брант был счастлив, как ребенок... А завкафедрой института физкультуры, профессор честно сказал, что нельзя запрещать допинг, потому что порой допинги помогают, нужен просто врачебный контроль за их приемом, иначе спортсмены наглотаются. «Как! – воскликнул Брант, повернувшись лицом к камере. – Вы призываете своих студентов к приему допингов!?» Несчастный профессор стушевался: «Нет-нет, не призываю!..» Если мы будем обсуждать проблему допинга на уровне вот такой вот тупой брантовщины, ни к чему хорошему никогда не придем.
Давайте, раз уж взялись мы расчищать авгиевы конюшни цивилизации, отныне и навсегда закроем вопрос с этим самым допингом. Мы знаем, что спортсмены допинг принимают. Мы знаем, что все это знают. Мы, тем не менее, видим, что чиновники от спорта старательно делают вид, будто не знают этого и даже покрикивают, что с «отдельными нечестными спортсменами мы будем бороться». Чё за хрень? Почему они дураками прикидываются, эти фигуристы умолчания?
Лежащий на поверхности ответ: борьба с допингом выгодна только самим борцам с допингом. Международная ассоциация по борьбе с допингом (WADA) сейчас приобрела такое влияние и такие финансовые возможности, с которыми вряд ли захочет когда-нибудь расстаться. Сотни миллионов долларов, на которых сидят борцы с допингом, могут в один момент исчезнуть, если допинг выведут из тени – легализуют. Однако мы сейчас не будем разбираться с этой полумафиозной, полуполицейской организацией. Наша задача – рассмотреть вопрос в принципе.
Возьмем, например, футболистов. Они принимают эритропоэтин и дарбопоэтин. Эти отличные допинги повышают выносливость спортсмена, поскольку увеличивают содержание гемоглобина в крови, то бишь насыщение мышц кислородом. Обнаружить этот допинг напрямую сложно, поскольку он полностью выводится из организма за 4–5 дней, и его следов не остается ни в крови, ни в моче. Однако действие препарата продолжается в течение еще 3–4 недель. Спортсмены прекращают принимать этот чудо-препарат за неделю до соревнований и на допинг-контроль приходят чистенькими.
Есть другой способ повысить двигательную активность – спортсмену перед соревнованием вводят в вену его же собственные кровяные тельца, взятые ранее. Берут у спортсмена кровь до соревнований, выделяют из нее красные кровяные тельца и перед забегом – вводят. Это допинг или нет? Никакой химии! Все естественное-природное, даже не от донора, а от себя самого! Считается допингом. А вот некоторые искусственные химические вещества (витамины) допингом почему-то не считаются. Где логика?
Ладно, допустим, с помощью шприца повышать себе содержание красных кровяных телец в организме нельзя. А без шприца? Можно! Есть законный способ повысить концентрацию красных кровяных телец в крови – тренировки в высокогорье. За две недели тренировок в условиях разреженного воздуха организм сам повышает содержание красных кровяных телец. Это уже допингом не считается. Тот же вопрос: где логика?
Действительно, многие спортсмены гибнут от самых разных допингов. Точнее, не от допингов, а от неумелого их применения. Тот же безобидный эритропоэтин может убить. Он ведь повышает количество эритроцитов к крови, значит кровь густеет. А спортивные нагрузки связаны с потерей влаги, то есть с еще бо?льшим загустеванием крови. В какой-то момент, увлекшись, спортсмен может проскочить грань, и сердце не выдержит – просто не сможет прокачать этот сироп по сосудам. Так часто гибнут футболисты – прямо на поле.
Неужели спортсменам себя не жалко?
Риторический вопрос. А металлургам себя не жалко? А шахтерам? Каждая профессия имеет свой профессиональный риск и свои профессиональные болезни. А спортсменам есть за что рисковать: большой спорт – это большие деньги.
С легкой руки Хуана Самаранча – главы Международного олимпийского комитета – спорт окончательно превратился в большой бизнес. И ругать за это Самаранча нельзя, напротив, нужно хвалить, поскольку он спас большой спорт, превратив его из убыточного, то есть ненужного дела, в дело нужное, то есть продающееся и приносящее прибыль. Многим казалось, что финансовая катастрофа Монреальской олимпиады, после которой несколько лет долги не могли раздать, навсегда покончит с олимпийским движением. Но пришел Самаранч и спас олимпийское движение, коммерциализировав его. Превратив в бизнес-проект. Спорт был спасен, но изменил лицо. Его главной целью – как, впрочем, и любого бизнес-проекта – стало зарабатывание денег, а не пропаганда здоровья или там силы человеческого духа... Это понятно: молотком забивают гвозди, в телескоп наблюдают звезды, а с помощью коммерческой машины зарабатывают деньги – всякая вещь используется по назначению.
Талантливый предприниматель Самаранч привел в спорт большие деньги – от рекламы, от телевидения, от фирм-спонсоров... Это не просто спасло олимпийское движение от финансового краха, но и подстегнуло развитие всей спортивной индустрии. Именно Самаранчу мы должны быть благодарны за то, что каждый год десятки фирм выпускают новые модели горных лыж, сноубордов, велосипедов, кроссовок, шиповок, спортивной одежды... Спорт стал индустрией.
И спорт стал шоу-бизнесом. Между спортом и остальным шоу-бизнесом осталась только одна принципиальная разница – отношение к допингу. Если Киркоров будет принимать какие-то препараты, чтобы активнее и дольше прыгать по сцене или громче петь, ему никто слова не скажет. А в спорте это пока запрещено. Но поскольку бизнес требует достижения результатов любыми путями, нужно ждать скорой отмены запрета на допинг.
Некоторые эксперты полагают, что это случится уже через 10 лет. То есть в течение двух последующих олимпиад будет принято кардинальное решение о легализации допинга, потому что уже сейчас проведение допинг-контроля обходится дороже, чем проведение самих соревнований.
Считайте сами... Соревнование на первенство Москвы по легкой атлетике на 500 участников без допинг-контроля стоит примерно 50 000 долларов. Это соревнования на хорошем стадионе, с несколькими десятками судей, электронным хронометражем... А одна полная допинг-проба стоит 1500 долларов на человека. Минимальный же допинг-анализ стоит 200 долларов. Но это минимальный – он может отловить только самые примитивные, давно известные допинги. Проведение минимального допинг-контроля, по большому счету, бессмысленно – он отсеет только самых бедных спортсменов, у которых нет денег на приличный допинг, и они пользуются старьем. И все равно: даже минимальный допинг-контроль обойдется в 200 ? 500 чел. = 100 000 долларов. Вдвое дороже самих соревнований.