Свобода от, свобода для
Шрифт:
Мы нагружали на тележку бочки, и, надрываясь, катили ее ко второму концу туннеля, тому, что выходил в ущелье. Там мы опорожняли их, наклоняя над пропастью. Содержимое выливалось вниз, снег под выгнувшейся дугой эстакадой был желто-коричневого цвета. Назначение оказалось удачным, совершая рейсы туда-сюда, я сделал множество ценных наблюдений. Были еще бригады строителей, бригады сборщиков снега, бригады водовозов. Сборщики снега снаружи привозили сани с бочками, куда забивали снег. Вот вам и объяснение убранному снегу в окрестностях. Бочки расставляли в туннеле, снег постепенно таял, воду пропускали через примитивный уголный фильтр. Потом развозили куда следовало - в кухонный блок, ставили бочки в бараках, отвозили во второй туннель. Чистоту в туннеле
Строители жили в отдельном бараке, кормили их лучше, чем нас. Проходя на обед к нашему бараку, я унюхал аромат гречневой каши из бака возле барака строителей. Наш же обед не отличался разнообразием. Все та же коричневая бурда, сухарь, кружка чего-то наподобие кофе. Правда, выхлебав баланду, можно было подойти к еще одному раздатчику, и получить горку вареной картошки непонятного зеленоватого оттенка. Наверное, из мерзлой варили, прикинул я.
Перед обедом нам устроили политинформацию. Опять пришел деятель в дубленке. Голос из динамиков добрых десять минут рассказывал нам, как нам сказочно повезло. Снаружи, вне туннеля, лежит мертвый холодный мир, немногие выжившие, жрут друг друга. А тут, в туннеле, мы все накормлены, у каждого есть работа. Именно здесь сохранился Порядок. За все это мы должны быть благодарны партии "Наш Дом Земля Отцов", и лично Вождю Фрайману. Потом, повинуясь дирижерским взмахам человека в дубленке, мы дружно скандировали:
– Да здравствует Партия! Да здравствует Вождь!
После этого нам, наконец, дали поесть. Пока ели, я боковым зрением уловил заинтересованный взгляд одного из кацетников, с которым сегодня возил параши. Он явно чего-то хотел, все время крутился радом. Уж не штатный ли это стукач? Все может быть, вот только чересчур заморенный он для стукача. Доходит дядька, все время кашляет, да и возраст, на вид ему меньше шестидесяти не дать. Я сделал морду чайником и продолжил жрать. Надо играть роль, я еще не все разведал.
Прошло три дня. Я понемногу втянулся в размеренный ритм жизни царства Фраймана. Даже к постоянным укусам паразитов притерпелся. За эти три дня, я побывал на разных работах. Вообще, обитателей барака, в который я попал, использовали, в основном, на тяжелых неквалифицированных работах. Переноска тяжестей, вынос параш, развоз воды и все в таком духе. Однажды даже наружу вышел, вместе с командой сборщиков снега. Вооружившись большими жестяными лопатами, мы сгребали снег, и набивали им стоящие на санях бочки, потом оттаскивали сани в туннель, где бочки сгружала другая бригада, а мы возвращались за новой партией снега. Тот тип, кацетники называли его Профессор, крутился вокруг. Я заметил, что он все время старался попасть в одну со мной бригаду. Его внимательный взгляд преследовал меня. Наконец, вечером третьего дня, после отбоя, он влез ко мне на верхотуру. Я специально старался держаться подальше от остальных, поэтому переселился на четвертый уровень нар. Народу там было меньше, из-за духоты и вони там было нечем дышать. Он влез, придвинулся ко мне, и зашептал на ухо:
– Послушайте, молодой человек...
– Че надо?
– я развернулся к нему, готовый, если что просто придушить его на месте. В гуле голосов, стоявшем в бараке, никто бы этого не заметил.
– Не ломайте комедию, вы не тот, за кого себя выдаете.
А вот это уже интересно. Видя, что я молчу, он продолжил:
– Одно мое слово старосте или офицеру безопасности, и вас убьют как шпиона. Я схватил его за горло, и сдавил.
– Че ты мелешь, старый хрен!
– прошипел я.
– Отпу... отпусти..те. Дайте сказать, - прохрипел он. Я чуть отпустил, и он продолжил, лихорадочным шепотом:
– Я наблюдал за вами. Вы двигаетесь, как кошка, вы сильный, и ловкий. Вы прикидываетесь крысой, но вы не крыса, крысы сумасшедшие, а у вас нормальные глаза, этого не спрячешь. Вы привыкли к другой еде, вас воротит от баланды. Я театрал... то есть был театралом, до того, как все рухнуло. Вы плохой актер, молодой человек. Вас не разоблачили только потому, что никто к вам не присматривался. Даже странно, что вас пропустил комендант, он, как говорят, людей насквозь видит.
– И что?
– ответил я нормальным тоном, но горло ему не отпустил.
– А то, что вы пришли сюда снаружи. Пришли сами, по своей воле. Вы хотите собрать информацию, и уйти. Это значит, что у вас есть группа, что вы сумели выжить там, в ледяной пустыне. Или вы пришли с нефтезавода, меня и такой вариант устроит.
– Предположим...
– протянул я в ответ, - что ты прав. Чего ты хочешь?
– Заберите меня с собой! А я вам помогу, я тут с самого начала, я все знаю! У меня есть, что рассказать, поверьте! Если я вас сдам, получу прибавку в рационе, или, может быть, перевод в лучший барак. Но я хочу вырваться отсюда. У меня подорвано здоровье, долго я не протяну. А я жить хочу!
Я помолчал, лихорадочно обдумывая услышанное. Если это не провокация, надо соглашаться. Если провокация - тем более. Откажусь, и меня тут же определят в местные застенки. А так, даже если это все игра службы безопасности, значит, сыграем.
– Нам надо поговорить. Не здесь, без свидетелей. Это можно устроить?
– ответил я.
– Я попрошу старосту, мы с ним старые знакомые. Он иногда ставит меня на сортировку. Попрошу, чтобы вас он тоже поставил.
– Хорошо. Все старик, иди, и больше ко мне на людях не подходи, - я отпустил горло старика. Уже слезая с нар, он прошептал:
– Не идет вам этот образ, молодой человек, у вас десять классов на лбу написаны, - и исчез. Я остался лежать, обдумывая возможные варианты. К однозначному выводу так и не пришел, решил действовать по обстоятельствам, с тем и заснул.
На следующее утро Профессор подошел к старосте, и, угодливо склонившись, зашептал тому что-то на ухо. Тот с недовольной миной выслушал, и кивнул. Профессор жестом подозвал меня, я подошел. Староста удивлено на меня посмотрел, и спросил у профессора:
– Ты уверен? Это ж крыса!
– Зато здоровый. Не сомневайтесь, господин староста, все будет в порядке. Он будет себя хорошо вести, так?
– я закивал, да-да, не сумлевайтесь.
– Хорошо, - буркнул староста, - смотри у меня.
Вот так я попал на сортировку. Профессору выдали наладонник, и нас отвели в соседний туннель, где на контейнерах сверху лежали коробки с консервами, мешки и еще тысяча мелочей. Нам предстояло это все разобрать, разложить по контейнерам в соответствии со списком, и внести в каталог. Кроме нас двоих никого поблизости не было, в туннеле работали генераторы, так что можно было разговаривать, не боясь быть услышанным.