Свобода. Храбрость быть собой
Шрифт:
Студенты должны сдать экзамены; их не интересует истина, их не интересует соответствие утверждений действительности. Единственная причина, по которой от учатся, — это сертификат. А ты странный парень — кажется, тебя не интересуют сертификаты.
Я сказал:
— Меня не интересуют никакие сертификаты. Что мне делать с сертификатами людей, которые сами ничего не знают? Я не могу представить себе этих людей в качестве моих экзаменаторов. В тот день, когда они дадут мне сертификат, я тут же его порву, на ваших глазах — потому что эти люди не могут ответить на самые простые вопросы.
Но вся система функционирует таким образом. Когда
— Мы сойдем с ума!
Я говорил:
— Это ваша проблема — но я не могу оставить эти утверждения без критики. Вы можете выбирать; когда подойдет время экзаменов, вы сможете выбрать, что захотите. Если хотите провалиться на экзамене, выбирайте мою часть. Если хотите сдать экзамен, выберите первую часть. Я хорошо ее объясняю; я никого не обманываю — но я не могу продолжать обманывать вас, уча вас чему-то что считаю абсолютно неправильным.
В конце концов, ректору пришлось меня вызвать, и он мне сказал:
— Это странный метод преподавания. Я каждый день получаю отчеты, что половину времени вы преподаете программу, а половину — выдвигаете собственные аргументы, которые разрушают все, что вы преподаете. И студенты выходят из аудитории такими же пустыми, как и вошли в нее… фактически, в еще большем замешательстве!
Я сказал:
— Меня это не волнует. Что со мной делали все те годы, пока я был студентом? Меня исключали из одного колледжа за другим. И вы можете сами прийти однажды, послушать и убедиться, обхожусь ли я несправедливо с предписанным курсом. Когда я преподаю предписанный курс, я делаю это во всей возможной полноте, объясняю.
Однажды он пришел и послушал, и через двадцать минут сказал:
— Это действительно великолепно. Я тоже был студентом философии, но никто никогда этого мне не говорил таким образом.
Я сказал:
— Это только половина лекции. Просто обождите, потому что я собираюсь все это разрушить до основания, шаг за шагом.
И когда я полностью это разрушил, он сказал:
— Боже мой! Теперь я понимаю, почему бедные студенты пишут мне отчеты. Вы не предназначены для того, чтобы быть профессором в этой структуре образования. Я могу понять, что то, что вы делаете, абсолютно честно, но эта система не создает людей разума; эта система создает только людей с хорошей памятью — и это все, что нужно. Нам нужны служащие, нам нужны бюрократы — а для этих работ разума не требуется, требуется лишь хорошая память.
Я сказал:
— Другими словами, вам нужны компьютеры, не человеческие существа. Если ваша образовательная система такова, рано или поздно вы замените человеческие существа компьютерами, — и именно это происходит. Всюду важные посты заменяют компьютерами, потому что компьютеры надежнее. Они — просто память, не разум.
Человеческое существо обладает определенным разумом, как бы он ни был подавлен.
Человек, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки — если бы это был компьютер, вопроса бы не было: точное время, точное расстояние в милях, и он бросает бомбу и возвращается. Это просто происходит механически. Но человек, сбросивший эту бомбу, как бы вы ни разрушили предварительно его разум, должен был подумать дважды, что он делает. Убить сто миллионов человек, которые абсолютно
И повсеместно все ядерное оружие находится в руках компьютеров, не в руках людей. Компьютеры будут сражаться в третьей мировой войне. Человеческие существа будут гибнуть — это другое дело. Компьютерам все равно, выживут человеческие существа или исчезнут; для них это неважно. Но они сделают точную и эффективную работу, которую не сможет сделать человек. Человек будет испытывать сомнения, уничтожая все человечество. Нечто от разума, лишь небольшой капли разума достаточно, чтобы создать вопрос: «Что я делаю?»
Все наши учреждения, наши религии авторитарны. Не отвечая на вопрос «почему», они говорят вам: «Делайте это просто потому, что так написано в книге; потому, что так говорит Иисус». Иисус не привел ни единого аргумента в пользу того, почему нужно делать так, а не иначе; он не дал ни единого рационального обоснования ни для одной из своих доктрин. Как не сделали этого ни Моисей, ни Кришна.
Кришна просто говорит Арджуне:
— Это идет от Бога: ты должен сражаться.
Это и есть авторитаризм. И Бога используют, им манипулируют в каждой ситуации, чтобы поставить все, что бы вы ни говорили, вне обсуждения.
Мы должны разрушить весь авторитаризм в мире.
Авторитет — это совершенно другое. Авторитаризм связан с обществом, с церковью; авторитет — нечто исходящее из индивидуальной реализации.
Если я что-то вам говорю, я говорю это с авторитетом. Это просто значит, что я вынес это из собственного опыта — но это не значит, что вы должны этому верить. Достаточно того, чтобы вы просто это выслушали; теперь вы можете это обдумать, можете решить за или против.
Для меня важно не то, чтобы вы решили в пользу этого; для меня важно то, чтобы вы решали сами. Ваше решение может быть против, неважно — но решение должно приходить из вашего собственного существа. Если оно не приходит из вашего собственного существа, значит, вы делаете меня авторитарным.
Я говорю, опираясь на собственный авторитет. Пожалуйста, не делайте меня авторитарным, потому что я просто утверждаю факт, с такой силой и с таким огнем, на какие только способен — чтобы он был вам абсолютно ясен, и теперь вы свободны выбирать. Я не решаю за вас, я не прошу вас верить в меня.
Я просто прошу: «Дайте мне небольшой шанс. Подумайте о том, что я вам говорю», — и я буду благодарен, если вы об этом подумали. Этого достаточно. Мышление сделает ваш разум острее… а я доверяю разуму. Если вы мыслите, и ваш разум становится острее, я знаю, что все, что бы вы ни заключили, будет правильно.
И даже если вы однажды придете к неверному заключению, это несущественно. Человек должен падать много раз, чтобы снова подниматься. Так устроена жизнь. Человек должен совершать ошибки и на них учиться, чтобы превратить любую скалу, преграждающую ему Дорогу, в опорный камень.
Но вокруг меня нет речи ни о каком убеждении или Вере. При индивидуальной свободе авторитаризм умирает, и возникает новое явление — авторитет. Каждая индивидуальность способна переживать опыт сама по себе; тогда у обладающего индивидуальностью человека есть авторитет, и он может сказать: «Я это видел. Я этим наслаждался, это танцевал. И нет речи о том, чтобы я цитировал из какого-либо писания, я просто открываю вам свое сердце».