Свобода. Храбрость быть собой
Шрифт:
Студенты должны сдать экзамены; их не интересует истина, их не интересует соответствие утверждений действительности. Единственная причина, по которой от учатся, — это сертификат. А ты странный парень — кажется, тебя не интересуют сертификаты.
Я сказал:
— Меня не интересуют никакие сертификаты. Что мне делать с сертификатами людей, которые сами ничего не знают? Я не могу представить себе этих людей в качестве моих экзаменаторов. В тот день, когда они дадут мне сертификат, я тут же его порву, на ваших глазах — потому что эти люди не могут ответить на самые простые вопросы.
Но вся система функционирует таким образом. Когда я сам стал профессором, мне пришлось принимать новые меры. Меры состояли в том, что из каждых сорока минут двадцать минут я преподавал ту программу, которая была в учебниках, а в следующие двадцать минут критиковал ее. Мои студенты говорили:
— Мы сойдем с ума!
Я говорил:
— Это ваша проблема — но я не могу оставить эти утверждения без критики. Вы можете выбирать; когда подойдет время экзаменов, вы сможете выбрать, что захотите. Если хотите провалиться на экзамене, выбирайте мою часть. Если хотите сдать экзамен, выберите первую часть. Я хорошо ее объясняю; я никого не обманываю — но я не могу продолжать обманывать вас, уча вас чему-то что считаю абсолютно неправильным.
В конце концов, ректору пришлось меня вызвать, и он мне сказал:
— Это странный метод преподавания. Я каждый день получаю отчеты, что половину времени вы преподаете программу, а половину — выдвигаете собственные аргументы, которые разрушают все, что вы преподаете. И студенты выходят из аудитории такими же пустыми, как и вошли в нее… фактически, в еще большем замешательстве!
Я сказал:
— Меня это не волнует. Что со мной делали все те годы, пока я был студентом? Меня исключали из одного колледжа за другим. И вы можете сами прийти однажды, послушать и убедиться, обхожусь ли я несправедливо с предписанным курсом. Когда я преподаю предписанный курс, я делаю это во всей возможной полноте, объясняю.
Однажды он пришел и послушал, и через двадцать минут сказал:
— Это действительно великолепно. Я тоже был студентом философии, но никто никогда этого мне не говорил таким образом.
Я сказал:
— Это только половина лекции. Просто обождите, потому что я собираюсь все это разрушить до основания, шаг за шагом.
И когда я полностью это разрушил, он сказал:
— Боже мой! Теперь я понимаю, почему бедные студенты пишут мне отчеты. Вы не предназначены для того, чтобы быть профессором в этой структуре образования. Я могу понять, что то, что вы делаете, абсолютно честно, но эта система не создает людей разума; эта система создает только людей с хорошей памятью — и это все, что нужно. Нам нужны служащие, нам нужны бюрократы — а для этих работ разума не требуется, требуется лишь хорошая память.
Я сказал:
— Другими словами, вам нужны компьютеры, не человеческие существа. Если ваша образовательная система такова, рано или поздно вы замените человеческие существа компьютерами, — и именно это происходит. Всюду важные посты заменяют компьютерами, потому что компьютеры надежнее. Они — просто память, не разум.
Человеческое существо обладает определенным разумом, как бы он ни был подавлен.
Человек, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму и Нагасаки — если бы это был компьютер, вопроса бы не было: точное время, точное расстояние в милях, и он бросает бомбу и возвращается. Это просто происходит механически. Но человек, сбросивший эту бомбу, как бы вы ни разрушили предварительно его разум, должен был подумать дважды, что он делает. Убить сто миллионов человек, которые абсолютно ни в чем не виноваты, которые не состоят в армии, которые никому не причинили никакого вреда, — правильно ли это?
И повсеместно все ядерное оружие находится в руках компьютеров, не в руках людей. Компьютеры будут сражаться в третьей мировой войне. Человеческие существа будут гибнуть — это другое дело. Компьютерам все равно, выживут человеческие существа или исчезнут; для них это неважно. Но они сделают точную и эффективную работу, которую не сможет сделать человек. Человек будет испытывать сомнения, уничтожая все человечество. Нечто от разума, лишь небольшой капли разума достаточно, чтобы создать вопрос: «Что я делаю?»
Все наши учреждения, наши религии авторитарны. Не отвечая на вопрос «почему», они говорят вам: «Делайте это просто потому, что так написано в книге; потому, что так говорит Иисус». Иисус не привел ни единого аргумента в пользу того, почему нужно делать так, а не иначе; он не дал ни единого рационального обоснования ни для одной из своих доктрин. Как не сделали этого ни Моисей, ни Кришна.
Кришна просто говорит Арджуне:
— Это идет от Бога: ты должен сражаться.
Это и есть авторитаризм. И Бога используют, им манипулируют в каждой ситуации, чтобы поставить все, что бы вы ни говорили, вне обсуждения.
Мы должны разрушить весь авторитаризм в мире.
Авторитет — это совершенно другое. Авторитаризм связан с обществом, с церковью; авторитет — нечто исходящее из индивидуальной реализации.
Если я что-то вам говорю, я говорю это с авторитетом. Это просто значит, что я вынес это из собственного опыта — но это не значит, что вы должны этому верить. Достаточно того, чтобы вы просто это выслушали; теперь вы можете это обдумать, можете решить за или против.
Для меня важно не то, чтобы вы решили в пользу этого; для меня важно то, чтобы вы решали сами. Ваше решение может быть против, неважно — но решение должно приходить из вашего собственного существа. Если оно не приходит из вашего собственного существа, значит, вы делаете меня авторитарным.
Я говорю, опираясь на собственный авторитет. Пожалуйста, не делайте меня авторитарным, потому что я просто утверждаю факт, с такой силой и с таким огнем, на какие только способен — чтобы он был вам абсолютно ясен, и теперь вы свободны выбирать. Я не решаю за вас, я не прошу вас верить в меня.
Я просто прошу: «Дайте мне небольшой шанс. Подумайте о том, что я вам говорю», — и я буду благодарен, если вы об этом подумали. Этого достаточно. Мышление сделает ваш разум острее… а я доверяю разуму. Если вы мыслите, и ваш разум становится острее, я знаю, что все, что бы вы ни заключили, будет правильно.
И даже если вы однажды придете к неверному заключению, это несущественно. Человек должен падать много раз, чтобы снова подниматься. Так устроена жизнь. Человек должен совершать ошибки и на них учиться, чтобы превратить любую скалу, преграждающую ему Дорогу, в опорный камень.
Но вокруг меня нет речи ни о каком убеждении или Вере. При индивидуальной свободе авторитаризм умирает, и возникает новое явление — авторитет. Каждая индивидуальность способна переживать опыт сама по себе; тогда у обладающего индивидуальностью человека есть авторитет, и он может сказать: «Я это видел. Я этим наслаждался, это танцевал. И нет речи о том, чтобы я цитировал из какого-либо писания, я просто открываю вам свое сердце».