sВОбоДА
Шрифт:
После того, как схлынула первая волна радости по поводу проекта «Чистый город — чистые люди», Аврелии захотелось определить причину чуда и степень собственного риска в процессе превращения сказки в быль. Аврелия не сомневалась, что рождена «чтоб сказку сделать былью», но в надежности предлагаемых ей в лизинг «стальных рук-крыльев» и «сердца — пламенного мотора» следовало убедиться.
Она решила встретиться с тезкой победителя Хазарии на нейтральной территории, а именно в ресторане, куда Укропчик поставляла экологически чистую брынзу и зелень. Вино в этом ресторане подавали в амфорах. На стене висела цветная фотография: президент в костюме для дайвинга поднимает с песчаного дна точно такую же, как в ресторане,
Проходя в сопровождении официанта по вестибюлю к заказанному столику, Аврелия внимательно посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела максимум на двадцать пять. Это свидетельствовало, что чудо — реально, как вода из крана. Та самая «средняя вода», которой Укропчик по сию пору поливала на далеком греческом острове грядки с укропом.
Аврелия завернула в туалет, чтобы сполоснуть… «третью руку?» перед подписанием от имени ЗАО «Линия воды» контракта на осуществление проекта «Чистый город — чистые люди», или «Тангейзер-М», как они называли его со Святославом Игоревичем.
«Обман возвращает тебе красоту, — помнится, с грустью заметила однажды наблюдательная Укропчик. — Но почему только тебе? — от обиды ее зеленые глаза в тот давний день сверкали как фальшивые бразильские изумруды, партию которых она успешно реализовала через ювелирный салон „Bvlgari“, где работала „менеджером по работе с клиентами“, говоря по-простому продавщицей. — Я знаю, почему, — проницательно продолжила Укропчик. Поддельные изумруды в ее глазах превратились в настоящие — тяжелые, с как бы всплывающими золотыми искорками. — Потому что ты среди нас главная! У нас много жизней, но твои жизни — самые красивые. Почему так? — „чистая вода“ изумрудов в ее глазах превратилась в слезы. — Одним все, другим»… «Другим — укроп!», — ответила ей тогда Аврелия. И ведь как в… воду — «среднюю воду» — смотрела.
Она специально приехала в ресторан пораньше, чтобы осмотреться и сосредоточиться перед разговором со Святославом Игоревичем. У нас все готово, сказал он Аврелии, когда она договаривалась с ним по телефону о встрече. Нам все равно, где подписывать соглашение. Можно тихо, а можно с помпой — в Торгово-промышленной палате, или в Союзе промышленников и предпринимателей под телекамерами. Мы готовы проплатить сюжет, чтобы показали в новостях на всех каналах. Для рекламы проекта, работы с прессой нанят специальный человек. Вы с ним обязательно встретитесь. Кредитная линия «заряжена», продолжил Святослав Игоревич, никаких ограничений по финансам и поставкам оборудования не предвидится. Осталось только согласовать график работ. Поскольку речь идет о передовых инновационных технологиях, сказал он, нам удалось пробить через фонд «Сколково» серьезные таможенные льготы. Они не будут зафиксированы в договоре. Это значительно увеличивает ваш бонус, Аврелия. Вы получаете наш кредит под минимальные проценты, оплачиваете им наше оборудование, устанавливаете его с помощью наших специалистов, торжественно вводите в эксплуатацию при большом стечении начальства и благодарных горожан, а затем передаете весь комплекс на баланс московского правительства по договору о возмещении затрат. Все чисто, подвел итог Святослав Игоревич, нет никаких причин для сомнений.
Если все как он говорит, ужаснулась Аврелия, я рискую помолодеть до такой степени, что мне придется вернуться в утробу матери. Или, вообще, исчезнуть, раствориться в плаценте… Если, конечно, подумала она, утробу матери уподобить острову, а плаценту — соленой морской воде…
В голосе Святослава Игоревича, однако, не ощущалось радостной тревоги — спутницы ожидания больших денег. Напротив, некая усталость присутствовала в его голосе.
Аврелия вспомнила их самый первый разговор. Тогда Святослав Игоревич был не в пример живее.
Или он настолько богат, что деньги для него — тьфу, подумала Аврелия, или же он отвечает только за определенный этап проекта, а именно, договор с Аврелией, и до всего остального ему дела нет. Он передаст меня другому бегуну, как эстафетную палочку, подумала Аврелия. Это предположение ее огорчило. Ей предложили участвовать в забеге, дистанцию которого она не знала. Аврелия привыкла самостоятельно осуществлять свои мероприятия от «а» до «я». Но «Тангейзер-М» не был ее мероприятием. Аврелию использовали. Давали возможность заработать, но не посвящали в конечную цель.
Какой может быть конечная цель любого проекта в России? — задала себе вопрос Аврелия. И сама же ответила: деньги. Судя по тому, какой кусок ей играючи отрезали, каравай в диаметре был необъятен. Она поняла, что чем меньше вопросов будет задавать, тем ей же будет спокойнее. Неужели, горько усмехнулась про себя Аврелия, все люди — карты Бога, но далеко не все — открытые карты? Ей даже показалось, что Святослав Игоревич не видит особой необходимости в их встрече.
Может быть, доверим подготовку документов исполнителям, предложил он.
Но вскоре сам перезвонил, подтвердил время и место встречи.
На сей раз никакой утомленности (от денег?) в его голосе не ощущалось. Что-то произошло, подумала Аврелия, что-то такое, отчего значимость моей скромной персоны для них повысилась. И это, подумала она, вряд ли связано с контрактом, там все ясно, как в коридоре, где рад бы свернуть, да некуда. Значит, это связано… со мной — с тем, что они знают про меня, в то время как я не знаю, что именно они про меня знают и на что хотят обменять это свое знание? Не важно, сказала сама себе Аврелия, когда-нибудь это должно было произойти. Укропчик права, у нас много жизней. Вполне возможно, с одной из них пришла пора расстаться…
Проект «Чистый город — чистые люди» со всех точек зрения — политической, экономической, социальной и экологической — представлялся совершенным. Он, как патрон в ружье, идеально укладывался в популярную глобальную философию о ненасильственном единении человека и природы.
В России проект имел все шансы стать первым шагом на пути масштабного преобразования городской среды. Никакие государственные бюрократические структуры не должны были вставлять палки в колеса. Напротив, они могли только соревноваться в поддержке проекта, как некогда соратники Ленина на субботнике, задним числом вцепившиеся в легендарное бревно. Или — многочисленные доброхоты, некогда вытащившие (многие опять же задним числом) из морской пучины подполковника Брежнева на Малой земле, когда в катер, на котором мчался будущий генсек, угодила фашистская торпеда. Со Сталиным такие шутки не проходили. К его делам примазываться было опасно.
Столь точное попадание в общественно-государственную «мишень» наводило на мысль, что проект «Чистый город — чистые люди» либо продиктован самим временем, либо он — плод искушенного ума, досконально изучившего положение дел в стране. Россию, вспомнила чье-то изречение Аврелия, во все времена губили решения, которые нельзя было не принять ради ее спасения. И спасали, продолжила она спорную мысль, решения, которые ни в коем случае нельзя было принимать, потому что они вели ее к погибели.
С каждым годом весна и лето в России становились жарче и суше. Глобальное потепление климата особенно удручающе сказывалось на жителях больших городов, исходивших потом, задыхающихся в безвоздушных каменных лабиринтах. Воздух над асфальтом нагревался, как над утюгом, уносился вверх, лишая людей возможности дышать. Ситуацию могли бы частично исправить деревья, кусты и клумбы, но из-за «точечной» застройки парки и скверы в Москве были ликвидированы, как класс.