Свободная любовь. Очарование греха
Шрифт:
Рената наблюдала, как герцог разговаривал с дамами. Она сидела за роялем, откинув назад голову, и глубокое равнодушие к жизни охватывало ее. Высокое общественное положение, которое она должна была занять, казалось ей затертым льдами северным полюсом. Сестры и другие молодые девушки подошли к ней хихикая, говорили ей льстивые слова и просили сыграть что-нибудь. Рената заиграла вальс, свою собственную фантазию. Присутствующие болтали, не обращая внимания на музыку. Графиня Терке жаловалась герцогу на распространение социализма. В углу, за ширмочкой, баронесса рассказывала Вандере-ру о том, что в воззрениях собаки Тигра произошла решительная перемена, а именно: он стал интересоваться музыкой.
— Прелестно,
2
В комнате, выходившей в сад, был балкон, летом открытый, а с октября защищенный стеклянными рамами. Здесь сидел Вандерер с фрау Фукс. Она рассказывала ему о последней поездке на воды. Рассказ этот состоял, собственно, только из одних названий станций.
— Мы проезжали через Аугсбург, очень красивый город. Штутгарт тоже красивый город. И Фрейбург хорошенький город. Да… Там у профессора Шауфли-на Рената встретилась с герцогом. Герцог влюбился в нее с первого взгляда. Что касается Ренаты, то никогда нельзя узнать, что у нее на душе. Потом мы поехали в Баден-Баден. Прекрасное, почти волшебное место, но там слишком жарко. Однажды Рената ехала верхом, и лошадь ее чего-то испугалась; вдруг подбежал какой-то господин и схватил животное под уздцы… Это был герцог. С тех пор они стали встречаться чаще, разумеется, в моем присутствии. Да-а…
— Это очень интересно, — вежливо пробормотал Вандерер.
Рената подошла к матери и спросила что-то насчет вин. Фрау Фукс поднялась и ушла. Рената устало опустилась на ее место.
— Я получила ваше письмо, — сказала она, нахмуривая лоб, — и мне было досадно, что вы его написали.
Так как Вандерер молчал, то девушка, немножко нервничая, продолжала:
— Моя мать рассказывала вам, конечно, баденскую историю? Это она делает всегда. Но я должна вам сказать, что лошадь удержал вовсе не герцог, а его спутник, майор фон Шталек. Мама находит, что моим спасителем вполне мог бы быть и герцог, и рассказывает именно этот вариант. Но, несмотря на все, мама очень добрая женщина.
— Вы сегодня заметно нервничаете, — сказал Вандерер.
— Да, я плохо спала. Вчера мы были на «Тристане».
— Вам понравилось?
— Эта опера меня очень утомила. Я не понимаю подобной музыки, и в то же время боюсь понять. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Не совсем. Вот что я хотел сказать вам, фрейлейн: я нашел работу для Эльвины Симон, она уже устроилась туда и живет на другой квартире.
Рената сначала побледнела, потом покраснела, улыбнулась и положила руку на руку молодого человека.
— Этого я вам никогда не забуду.
Затем она встала и ушла более легкой походкой, чем пришла.
Вандереру не хотелось возвращаться в большую гостиную, из которой доносился гул голосов. На мольберте в углу стоял набросанный Ренатою портрет Гизы. Линии тела этой восточной красавицы, страстной, побуждающей к дерзким мыслям и поступкам, были безукоризненно переданы на холсте. Тонкая изящная рука в браслетах поддерживала высокую грудь. В другой руке натурщицы было полупрозрачное покрывало, которое не могло скрыть от зрителей милых округлостей обнаженной нимфы и лишь подчеркивало ее совершенство. Этот образ, как ни странно, будил в Вандерере мечты об обладании другой женщиной — не столь вызывающе чувственной, но становившейся с каждым часом все желаннее. Вандереру показалось, что, глядя на формы восточной женщины, олицетворяющей собою полноту чувств, он снова ощутил приближение настоящей любви. Не потому ли решила изобразить
Потом Зюссенгут, взяв с Вандерера обещание молчать, рассказал ему историю Гизы. Ее родители были бедными и корыстолюбивыми людьми. Однажды некая, по-видимому, светская дама сообщила им, что Гизой сильно заинтересовано одно высокопоставленное лицо, видевшее ее в мастерской художника. Пошли переговоры, о которых молодая девушка не должна была ничего знать. Родителям пообещали значительную сумму в том случае, если Гиза согласится на предлагаемые условия. Ей предстояло воплотить в жизнь фантазию этого господина, пожелавшего видеть себя восточным ханом, чьи прихоти в постели беспрекословно выполнит послушная наложница. За три часа подобного удовольствия господин был готов щедро одарить семью Гизы. Это была форменная продажа. Гизе было назначено прийти в бывшую мастерскую в Амалиенштрассе. Прежде Гиза служила моделью только для изображения головы, и никакие уговоры не могли заставить ее позировать обнаженной для написания тела. Но чрезвычайно любезные и матерински нежные увещевания знатной дамы рассеяли наконец ее сомнения. Мастерская находилась рядом с квартирой Зюс-сенгута. Зюссенгут, по обыкновению, спал после обеда, как вдруг его разбудили страшные глухие вопли. Едва успел он одеться, как мимо его окна пробежала молодая девушка, обнаженная, обезумевшая, с поднятыми кверху руками и запрокинутой назад головой.
Он узнал ее; она давно служила для него предметом восторга. Зюссенгут бросился за ней. Дальнейшее Вандереру известно. Гиза долго не могла ничего рассказать; одно лишь воспоминание о случившемся вызывало у нее истерику. Судебное следствие было, разумеется, приостановлено, и дело постарались замять. «Я-то знаю, кто был этот высокопоставленный господин, но многие причины заставляют меня молчать», — добавил рассказчик.
Подобострастное хихиканье спугнуло мысли Вандерера. В гостиную вошел герцог с сестрами Ренаты.
Девушки семенили около него, припрыгивая, как робкие куры. Герцог остановился перед портретом Гизы и вдруг неожиданно нервно засунул руки в карманы; потом повернулся к столу с фотографиями и стал в волнении перебирать их.
3
Герцог вел Ренату к столу. Идя рядом с ним, девушка слышала, как во дворе бушует буря, и невольно сильнее оперлась на руку жениха. Но завывание ветра не казалось ей от этого менее зловещим.
— Что это за модель, Рената, — обратился к ней за обедом герцог, — которою ты выбрала для своего эскиза пастелью?
— Хороша, не правда ли? — ответила Рената вопросом.
— Слишком… восточная красавица, я полагаю. — Герцог неискренне засмеялся. — Но я хотел спросить, каким образом ты нашла ее?
— А ты разве знаешь ее? Недавно с ней произошло нечто ужасное.
— Она сама рассказывала тебе об этом?
— Сама? Нет. Она вовсе не болтлива. Мне рассказывала о ней одна художница.
— Ах вот как! — Герцог помолчал несколько секунд, потом продолжил:
— Я был бы тебе очень благодарен, Рената, если бы ты отказалась от этой модели. По некоторым причинам мне это не нравится.