Свободное падение
Шрифт:
— А ваш Натаниэль… Где он сейчас?
Марта, кряхтя, поднялась со стула. Она вразвалку подошла к масляной лампе, сняла ее с крюка и сделала мальчикам знак следовать за ней. На крыльце хижины женщина задержалась, чтобы обвести взглядом клумбы с цветами. Запрокинув голову, она глубоко вдохнула. Уилл тоже потянул носом воздух. Среди множества приятных сладковатых ароматов резко выделялся знакомый запах огненного аниса.
— Роскошно, — объявила Марта и повела ребят за дом по извилистой тропинке, поднимавшейся к
Когда они проходили мимо клумбы цветов, которые были похожи на люпины, но светились то ярко-красным, то светло-оранжевым, будто тлеющие угли, женщина предупредила:
— Осторожно, не трогайте бешеный горошек, а то сыпью покроетесь. Тот еще паразит.
Мальчики не совсем поняли, что она имеет в виду, но решили не рисковать и обошли клумбу, держась дальнего от нее края тропинки. За ними пристроился неизвестно откуда возникший Бартлби — похоже, кот захотел присоединиться к прогулке.
Через несколько мгновений процессия остановилась перед деревянной скульптурой в человеческий рост, изображавшей ангела. Умиротворенное лицо, длинные волнистые волосы, разметавшиеся по плечам, сложенные за спиной лебединые крылья — все было вырезано с большим мастерством.
— Нат… Натаниэль, — прошептала Марта. — Вот здесь я его похоронила, — и она опустила взгляд на камни, аккуратно уложенные у ног ангела.
— Так он… так он… умер? — глухим голосом произнес Уилл.
— Да, уже два года как, — хрипло ответила Марта, не поднимая глаз. Тем временем Бартлби подкрался к статуе и приподнял заднюю лапу. Уилл и Честер в ужасе уставились на него, сознавая, что собирается сделать кот. Бартлби заметил повышенное внимание к себе и на мгновение задумался, но потом фыркнул и задрал лапу выше. Уилл понял, что надо что-то сделать, пока не случилось непоправимое.
— Барт! Фу! — зашептал он, бешено жестикулируя из-за спины Марты.
Кот понял, чего от него хотят. Сердито глянув на хозяина, он опустил лапу и потрусил за хижину. Марта, по-видимому, ничего не заметила. Уилл почувствовал, что молчание слишком затянулось, и обратился к ней:
— Это вы сделали ангела?
— Нет, он с корабля… Это была фигура на носу. Но я вырезала ему другое лицо… чтобы было похоже на моего мальчика… — отстраненно сказала женщина и почесала затылок. — Я выбрала это место, потому что тут, у стены, — она направила свет фонаря на землю за спиной ангела, — другие могилы. Натаниэль считал, что там похоронены те, кто построил хижину.
Марта развернулась, как будто высказала все, что хотела, и собралась идти в дом. Вдруг она застыла на месте и снова заговорила:
— Вот еще что. Натаниэль тогда свалился в расщелину и сломал несколько ребер. Тут же набежали пауки, много пауков. Они чуют раненых и слабых. Они набросились на него.
Женщина посмотрела на Уилла, потом на Честера.
— У Натаниэля с собой было очень мало огненного аниса, но все-таки он убежал от пауков и добрался до дома. — Она помолчала несколько секунд и продолжила: — Я знаю, как лечить раны… и многие болезни тоже. В Глубоких Пещерах приходится быстро учиться, — нахмурилась Марта. — Ребра у Натаниэля быстро срослись, он пошел на поправку, но вдруг… вдруг у него началась лихорадка. Очень тяжелая. Я старалась помочь ему, как могла. — Она прерывисто вздохнула, теребя свою юбку грязными пальцами. — Так все и кончилось. Ему было девятнадцать лет. Мое единственное дитя угасло у меня на глазах.
— Сочувствую вам, — пробормотал Честер.
Марта поджала губы, словно сдерживала слезы, и снова повисла тишина. Уиллу хотелось как-то утешить ее, но он не мог подобрать слова. Наконец женщина совладала с чувствами и сказала ровным голосом:
— Натаниэль был старше твоего друга и к тому же силен как бык, но здесь в воздухе есть что-то дурное. Оно, как пауки, ждет, пока человек ослабнет, и тогда нападает. Это оно погубило моего сына, и я надеюсь только, что с вашей девочкой такого не случится.
— Так, подожди. Ты с самого начала была стигийкой. Я все правильно понимаю? — спросил доктор Берроуз у Ребекки, сидевшей напротив.
— Я родилась стигийкой. Фтигийцем нельфя фтать! — ответила девочка, теряя терпение.
— Ты опять шепелявишь. Что случи… — начал доктор.
Ребекка его перебила.
— Сломала несколько зубов, когда падала в Пору, — очень отчетливо произнесла она, старательно выговаривая свистящие звуки. — А спрыгнула вниз я потому, что хотела помочь тебе.
Доктор помолчал, с легким недоверием разглядывая девочку.
— Значит, ты родилась стигийкой, а Уилл — колонистом… — Он снял очки и потер переносицу. — Но ты… он… ты же… а он… — залопотал доктор Берроуз, путаясь в словах. Наконец он надел очки, и его мысли тут же, как по волшебству, снова стали четкими. — Как же тогда получилось, что мы усыновили вас обоих?
— Случайно. Когда вы с мамой взяли Уилла, стигийская Паноплия постановила, что кто-то должен за ним присматривать. Жребий пал на меня, — объяснила Ребекка и криво улыбнулась ему. — А ты фем-то недоволен?
— Честно говоря, недоволен… Я считаю, что нас должны были поставить в известность, — пробурчал доктор.
Девочка ехидно усмехнулась.
— Вы сами не сказали ни Уиллу, ни мне, что усыновили нас, — парировала она. Ее забавляла эта игра. — Тебе не кажется, что мы имели право знать?
— Это совсем другое дело. Ты, выходит, и так знала, что ты нам не родная, но в любом случае мы с мамой собирались все рассказать вам в свое время, — ответил доктор Берроуз. Он нахмурился и принялся изучать обломанный ноготь на пальце, осмысливая то, что узнал.