Свободное владение Фарнхэма
Шрифт:
– Согласен. Кто пойдет первым? Я? Мне кажется, что так будет лучше.
– Уж не думаешь ли ты, что я боюсь выстрела в спину? Отец, пойми, я просто должен был сделать это.
– Неужели?
– Да, черт возьми. Чтобы не потерять уважение к самому себе.
– Хорошо. – Хью одел, наконец, пояс, взял ружье и пошел вперед.
Некоторое время они шли молча. Наконец, Дьюк проговорил:
– Папа?
– Да, Дьюк?
– Прости…
– Забудем об этом.
Они продолжали идти и, дойдя до ручья, нашли то место, где переходили его вброд. Хью торопился, так как быстро темнело.
– Ответь мне еще только на один вопрос, папа. Почему ты не назначил поварихой Барбару? Ведь она чужая нам. Зачем тебе было сперва подковыривать мать?
Немного подумав, Хью ответил:
– Барбара теперь нам не более чужая чем, например, ты, Дьюк, а готовка – единственное, что умеет Грейс. Или ты считаешь, что она должна бы была бездельничать в то время как все остальные вкалывают?
– Нет. О, естественно, все мы должны быть чем-то заняты – само собой разумеется. Но зачем же издеваться над ней при посторонних? Ты понимаешь меня?
– Дьюк.
– Да?
– Весь последний год я занимался карате по три раза в неделю.
– Ну и что?
– Просто больше не пытайся драться со мной. Проще будет выстрелить мне в спину.
– Вот как!
– Да, а пока ты не решишь застрелить меня, тебе придется мириться с моим лидерством. Впрочем, можем устроить выборы.
– Ты согласен на это?
– Мне ничего другого не остается. Возможно, группа предпочтет тебя. Твоя мать точно будет за тебя. Возможно, и твоя сестра тоже. А вот что касается мнения Барбары и Джо, то тут ничего нельзя сказать наверняка.
– А как же ты, отец?
– Лучше я не буду отвечать тебе на этот вопрос; я ничего тебе не должен. Но до тех пор, пока ты не решишь устроить перевыборы, я ожидаю, что ты будешь продолжать сознательно подчиняться мне так же, как ты делал это, дав клятву.
– Ну, ты и сказанул – сознательно подчиняться! Надо же!
– В нашем положении иначе быть не может. Я просто не в состоянии подавлять мятеж каждые несколько часов – а их с твоей стороны было уже два, да и твоя мать страдает отсутствием дисциплины. На подобных условиях не может действовать ни один руководитель. Поэтому я могу принять от тебя только сознательное подчинение. Оно включает в себя и невмешательство с твоей стороны в то, что ты назвал "издевательством".
– Но послушай, ведь я же сказал тебе, что я…
– Тихо! Если ты сам не решишь, как тебе вести себя в подобных условиях, то самым лучшим выходом для тебя будет выстрелить мне в спину. И не пытайся выходить на меня с голыми руками или дать мне возможность выстрелить первым. В следующий раз, Дьюк, если я замечу угрозу с твоей стороны, я убью тебя. Если смогу. Но один из нас наверняка будет мертв.
Некоторое время они шли в молчании. Мистер Фарнхэм так и не обернулся. Наконец, Дьюк спросил:
– Отец, но скажи же, ради бога, почему ты не можешь руководить демократично? Я вовсе не собираюсь захватывать власть, я просто хочу, чтобы все было честно.
– М-м-м, да, ты не хочешь власти. Ты хочешь быть пассажиром на заднем сидении, который может указывать водителю, как ему поступать.
– Чепуха! Просто я хочу, чтобы все было
– Неужели? Следовательно, нам придется устраивать голосование по вопросу о том, должна ли Грейс работать наравне со всеми нами? Имеет ли она право накачиваться ликером? А как нам вести заседания? Может быть, попробуем процессуальный кодекс Роберта? А удалять ее из зала во время дебатов, или нет? Может быть, ей следует остаться и защищать себя от обвинений в лености и пьянстве? Значит, ты согласен подвергнуть родную мать такому позору?
– Не говори глупости!
– Нет, просто я пытаюсь выяснить для себя, что ты понимаешь под "демократичностью". Если ты подразумеваешь постановку любого вопроса на голосование – ладно, готов помочь тебе попробовать, если ты, разумеется, заставишь себя подчиняться любому решению большинства. Пожалуйста, становись главой группы. Я устал от ответственности и я знаю, что Джо тоже не очень доволен ролью моего заместителя.
– Это совсем другое дело. Не понимаю, какое отношение имеет Джо ко всему этому?
– А я думал, ты собираешься быть "демократичным".
– Да, но ведь он…
– Кто же он, Дьюк? "Ниггер"? Или просто слуга?
– Ты любишь все вывернуть наизнанку.
– Это потому, что у тебя бредовые идеи. Мы попробуем воспользоваться формальной демократией – процессуальным кодексом, прениями, тайным голосованием – чем угодно – как только ты пожелаешь этого идиотизма. А особенно, если ты пожелаешь вынести вотум недоверия и взять власть в свои руки… Искренне желаю, чтобы тебе это удалось. Хотя, на самом деле то, что мы имеем и есть самая настоящая демократия.
– Интересно, как же это?
– Я действую в интересах и от имени большинства – четверых против двоих. Так мне, по крайней мере, кажется. Но мне этого недостаточно. Я хочу абсолютного большинства, я не могу бесконечно пререкаться с меньшинством. Я имею в виду тебя и твою мать. И я хочу, чтобы нас стало пять против одного еще до того, как мы придем к убежищу. Я хочу получить от тебя заверения в том, что ты не будешь вмешиваться в мои попытки заставить, принудить, пусть даже путем ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА, твою мать принять на свои плечи равную долю нашего общего труда – это в случае, если ты не внесешь вотум недоверия.
– И ты хочешь, чтобы я согласился на ТАКОЕ?
– Нет, я настоятельно советую тебе это. Или сознательное подчинение с твоей стороны… или при следующем столкновении один из нас будет убит. Учти, я ни словом, ни жестом не стану предупреждать тебя. Вот поэтому-то наилучший для тебя выход – застрелить меня.
– Перестань болтать чепуху! Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не выстрелю тебе в спину.
– Ах вот как? Что ж, тогда мне придется застрелить тебя при малейшем намеке на столкновение. Дьюк, я вижу только один выход. Если ты найдешь невозможным для себя сознательно подчиняться мне, если ты поймешь, что не в состоянии заменить меня, если ты не сможешь заставить себя убить меня, если у тебя не хватит духа пойти на ссору со мной, ссору, в которой один из нас точно будет убит, то и тогда у тебя все же остается один мирный выход.