Свободные от скверны
Шрифт:
В коридоре, за тяжёлой холщовой шторой, кто-то открыл окно, и ночной ветер помчался сквозь каменные внутренности академии. Пламя затрепетало, едва не погаснув.
– Перестань, - буркнул монах.
Красный огонёк встал ровно, не обращая внимания на потоки холодного воздуха. За шторой послышалось вежливое покашливание.
– Брат Коррин, - раздался голос из коридора.
Юноша смыл остатки пены с лица.
– Уже иду, - сказал он, усилием воли заставляя свечку погаснуть.
В коридоре стоял мужчина в белой рясе подмастерья. Узкое вытянутое лицо было изрезано сетью шрамов, сплетающихся в печать верности, ярко-зелёные глаза цепко следили за каждой деталью.
– Не стоит тратить свою Жизнь на мелкие чудеса, юноша, - спокойно произнёс он.
– Она вам дана для большего.
Коррин послушно склонил голову. Мелкое колдовство в стенах академии, да и вообще, среди клириков, не поощрялось. Крупное, по воле Владыки, даровалось только после посвящения. Вместе со шрамами.
Юноша потрогал зудящие после бритья щёки. Вырезать печать было страшно. Клирик заметил его волнение.
– Я тоже боялся перед посвящением, - признался он.
– Хвала Пресветлому, он меня принял. Не бойся, брат.
– Мастер Освальд, - начал юноша.
– Сколько монахов было в вашем выпуске?
– Девять, - ответил клирик.
– И сколько из них получили печать?
Мастер Освальд на мгновение задумался.
– Двое, - ответил он.
С губ юноши сорвался нервный смешок.
– А остальные?
– Отлучены, разумеется.
Монахи вышли во внутренний дворик, где восходящее солнце робко пробивалось сквозь пелену дождя. На утоптанной площадке тренировались с мечами два мастера, обмениваясь ударами на сверхчеловеческих скоростях. Клинки звенели на всю округу, но заточенная сталь пронзала только воздух и капли дождя.
Коррин завистливо посмотрел на сражение. Такое владение собственным телом пока оставалось только пределом мечтаний. Но, судя по рассказам, это далеко не предел. Сила Владыки безгранична, делится он щедро, лишь бы хватило веры.
– Выбирай оружие, - произнёс наставник.
Из груды сверкающего металла Коррин выбрал короткий, всего в локоть длиной, кинжал. Природное чутьё подсказывало ему, что большая часть драк в его жизни произойдёт скорее не в чистом поле, а в душных закоулках и узких коридорах, где размахнуться не будет возможности.
Освальд взял длинный меч, несколько раз рубанул по воздуху и кивнул ученику. Коррин встал перед ним в оборонительной стойке. Ежедневная рутина началась.
Меч, разрубая дождевые капли, пронёсся перед лицом юноши, тот отпрянул, заскользив по грязи. Коррин перекинул клинок в руке обратным хватом, рванул влево, пытаясь обойти защиту наставника, но был вынужден отступить. Освальд грамотно держал его на расстоянии вытянутого клинка, изредка атакуя по ногам. Защитить ноги одним кинжалом невозможно, и юноша был вынужден отступать, даже не надеясь на контратаку.
Коррин отходил назад по широкой дуге, стиснув зубы и спешно пытаясь разработать план действий. Кинжал против длинного меча - проигрышная комбинация. Хотя клириков учили сражаться с любым оружием и в любой ситуации.
– Вспоминай!
– произнёс Освальд, принимая на гарду выпад ученика. Наставник даже не сбил дыхание.
Парень нахмурился, отскочил на два шага назад, носком сапога подцепил комок грязи и швырнул в учителя. Освальду пришлось прикрыть глаза, по белой рясе расплылись тысячи грязных капель. Коррин молнией подскочил к наставнику, отвёл его меч в сторону и приставил клинок к шее.
– Уличные приёмы, - сказал учитель, стряхивая грязь с мантии.
– Прав был мастер Стоун, ты был слишком взрослым, когда тебя приняли.
Коррин пожал плечами.
– Восемь лет всего.
– Восемь лет в трущобах Нардарана трудно забыть, - сказал Освальд.
– Но у тебя есть живой ум и хитрость, Владыке это угодно. Надеюсь, ты пройдёшь посвящение.
Юноша снова пожал плечами, убирая кинжал обратно в кучу. Следующее занятие всегда должно быть с другим оружием.
Мастера в другом конце дворика всё ещё дрались, не сбавляя темпа, острая сталь звенела, снова и снова наполняя пространство звуками боя. Подмастерье и его ученик встали, наблюдая за схваткой.
Под ноги одному из мастеров попался камешек, клирик оступился и не успел отвести следующий удар. В шею вонзился меч, ровно настолько, чтоб пробить горло и самым кончиком достать до позвоночника. Раненый клирик опустил меч и ладонью провёл по ране. Через мгновение её уже не было.
Коррин завороженно смотрел на очередное чудо.
– Он просто знает, что не может умереть, - сказал Освальд, проследив его взгляд.
– Владыке он нужнее, чем смерти.
Победивший мастер дружески хлопнул раненого по плечу, что-то ему сказал и положил меч в общую кучу. На клинке блестела алая кровь.
– Ладно, хватит пока. Нас уже ждут на экзамене, - произнёс учитель.
Юноша оцепенел.
– Экзамен?
– промямлил он, не зная, что делать. По плану экзамен должен был быть только через две недели, поэтому Коррин ещё и не начинал готовиться.
– Он самый, - усмехнулся Освальд.
– По всем дисциплинам.
– Но... Это же нечестно.
Наставник посмотрел на Коррина, и в его взгляде парень увидел странную смесь жалости, сочувствия и презрения.
– Нечестно? По-моему, если ты учился прилежно, то тебя это волновать не должно. Идём, нас ждут.
Коррин вздохнул и пошёл вслед за наставником, перебирая в памяти формулы, даты, теоремы и аксиомы.
Большой зал, что открывался только по особым случаям, встретил их стройными рядами зажжённых свечей. В центре стояла кафедра, перед ней - длинный стол, накрытый плотным сукном. Экзаменаторы, пять мастеров, сидели в полумраке, и только свет зелёных глаз позволял Коррину хоть как-то узнать их. Но юноша об этом не думал. Коррин чувствовал себя так, будто из тёплого уютного дома угодил в полынью и тонет в ледяной воде.