Свободные от скверны
Шрифт:
– Победа досталась нам дорогой ценой, - начал герцог.
– Но как и всякая победа, она принесла нам дары!
В зал вошли слуги с подносами.
– Мы взяли славную добычу, друзья мои!
– улыбнулся герцог.
Красивое лицо, хоть и изрезанное морщинами, показалось Мелвину маской хищного зверя.
– Сын мой!
– произнёс Годрик Блауштайн, и все его четверо отпрысков повернулись к нему.
– Тилль!
Начал с младшенького, как с самого любимого. Отец даже не задумывался о том, что Тилль растёт маленьким жестоким ублюдком, любящим мучить котят и насиловать служанок. Белокурый
– Тилль, сынок. В честь этой славной победы я дарю тебе графство Мезию со всеми землями. Правь мудро, сынок, не посрами фамилию!
– герцог расчувствовался, но младший сын подарка не оценил, громко пустив ветры прямо за столом.
Младшему достался самый жирный кусок добычи, как обычно.
– Конрад!
– старик-отец продолжил раздачу подарков.
– Тебе я дарю Даканию, со всеми городами и сёлами. Опасное место, но ты правь жёстко, как я вас всех учил.
Третий сын встал из-за стола, изящно поклонился и поднял кубок за здоровье отца. Всего в шестнадцать лет Конрад прослыл как интриган, и Мелвин не сомневался, что такой подарок - это результат его заговоров.
– Мелвин!
– громко произнёс герцог, но тут же осёкся, почёсывая седеющую бородку.
– У тебя уже есть земли, поэтому я дарю тебе золото и этот бархатный плащ!
Словно из ниоткуда перед молодым бароном появился слуга с подносом, на котором блестели золотые браслеты, кольца и цепочки. Мелвин, с трудом подавив тяжёлый вздох, поблагодарил отца, а затем взял с подноса браслет, судя по размеру, женский. В завитке на застёжке виднелись следы запёкшейся крови.
Герцог Блауштайн, не обращая на второго сына никакого внимания, продолжил.
– Годрик, наследник мой!
– сказал он.
– Тебе же я дарю лучшего жеребца из Даканских конюшен!
По залу пронёсся сдавленный вздох зависти. Полудикие лошади из тамошних степей ценились выше золота.
Годрик-младший встал, окинул гордым взглядом собравшихся и подошёл к отцу. Затем он что-то шепнул ему на ухо, обнял и вернулся на своё место.
– Славься, герцог! Славься!
– закричал кто-то из прихлебателей. Крик подхватили все, а отец стоял, купаясь в лучах славы.
Разумеется, все эти подарки были распределены заранее, а сейчас была только игра на публику. Сейчас герцог поднимет руку, дождётся тишины, а затем начнёт раздавать подарки генералам, вассалам и слугам. Мелвин видел это столько раз, что мог предсказать каждое движение отца.
Годрик Блауштайн медленно поднял правую руку.
– Сир Зигфред, - спокойно произнёс он, уже без этого пафоса, с которым награждал сыновей.
– Ты вышел из простых солдат и за восемнадцать лет службы смог стать генералом. Я дарю тебе баронство Биркендорф. Мой герольд поможет составить герб.
Старый солдат заплакал, не сдерживая чувств. Даже в самых лучших мечтах он и представить не мог, что станет дворянином. Он поклонился герцогу в пояс и срывающимся голосом поблагодарил сюзерена.
Мелвин скрипнул зубами и сжал кубок изо всех сил. Красное скадарское выплеснулось из помятого кубка прямо на новый плащ.
– Проклятье...
– прошептал он. Биркендорф захватили именно его войска, и Мелвин рассчитывал, что получит баронство в награду.
Годрик-младший толкнул его в бок.
– Не завидуй, - пьяно усмехнулся наследник.
– Кто виноват, что ты такой дурак и не выбил себе хорошего подарка?
Мелвин коротко выдохнул сквозь зубы, пытаясь успокоиться.
– В отличие от тебя, Годди, я сражался под своим знаменем, а не прохлаждался на охоте, пока остальные дерутся. Я же не трус.
В этот раз скрипел зубами уже старший сын.
– Ты ещё поплатишься, урод, - прошипел он.
Мелвин пожал плечами и отхлебнул вина из нового кубка.
– На твоём месте я бы так словами не бросался. Мало ли что может случиться. Взбредёт отцу в голову мысль, сделает наследником Тилля. Ты тогда точно долго не проживёшь, - тихо произнёс Мелвин, будто бы размышляя вслух.
Старший брат позеленел от злости, но благоразумно промолчал, вернувшись к трапезе. Мелвин вяло ковырял фазана, пока отец раздавал подарки и почести.
Герцог дарил золото и серебро, коней, шубы, плащи, отрезы тканей, браслеты и фибулы, оружие, гербовые щиты, амфоры с дорогим вином. Какому-то старосте из крестьян достался даже набор расписной глиняной утвари. Годрик Блауштайн умел быть щедрым, когда это было необходимо.
Мелвин окинул взглядом собравшихся. Тилль, маленький отморозок, играл с едой, раз за разом всаживая столовый нож в баранью голову, фаршированную орехами. Конрад шептался с соседом, наверняка перемывая чьи-то кости. Годрик-младший сидел рядом, опрокидывая в себя кубок за кубком, вино текло по бороде, капая на толстый живот. Остальные гости жрали дармовое угощение, скидывая объедки собакам и вытирая о них же руки, пили дармовое вино, хвастались старыми победами, рассказывали скабрезные анекдоты, ржали, приставали к испуганным служанкам и невпопад горланили песни. Мелвину стало невыносимо тошно от этого зрелища.
– Пойду отолью, - буркнул он старшему брату.
Тот промычал что-то невнятное, но этого было достаточно. Молодой барон выбрался из-за стола и выскользнул из главного зала. Три унции золотых украшений и залитый вином плащ так и остались лежать на столе, никому не нужные. После пирушки их растащат слуги, а затем продадут за гроши. Пусть лучше так, чем они будут валяться в дальней кладовке таннендорфского поместья.
Мелвин вышел в небольшой сад, устроенный его бывшей мачехой. Душу грызла тоска и обида. На небе висел остро отточенный серп луны, оглушительно громко трещали цикады, а на свет факелов, что висели у дверей, летели к своей гибели ночные мотыльки. Свежий ночной воздух после душного зала пьянил сильнее, чем красное скадарское.
За кустами акации, в дальнем углу, послышался женский смех, а затем настойчивый шёпот. Слов разобрать не удалось, но голос показался знакомым. Мелвин тихо подошёл к ним.
– Ну что же ты, моя голубка...
– донеслось из-за кустов.
– Асторий, - произнёс барон.
– Выйди сюда.
Кусты зашевелились, и вскоре на зов появился Асторий. Старый слуга герцога, ныне личный слуга Мелвина Блауштайна, вытянулся во фрунт, завидев хозяина, но выражение лица явно показывало, что хозяин появился очень некстати.