Свободный и раб
Шрифт:
— Тогда я и его тоже убью.
— И его убьешь? — Арн засмеялся, но как-то невесело; видно было, что ему совсем не до смеха, — Боюсь, что он тебя раньше убьет.
— Какая разница, — серьезно ответил Угль. — Важно, что рабом я больше не буду.
Они долго сидели в молчании. Арн попробовал выпутаться из парусины, но без помощи Угля это было невозможно.
Наконец Арн спросил:
— И ты бы правда мог меня убить?
— Да, — сказал Угль без тени злости в голосе. — Если бы это оказалось нужно. А ты бы предпочел, чтобы я сделал тебя своим рабом? Из нас двоих сильнейший
Арн не ответил.
— Испугался? — чуть погодя спросил Угль.
— Угу, — нехотя и не сразу признался Арн. — Немножко.
— Что ж, теперь ты, по крайней мере, знаешь. Но бояться тебе нечего. Все ведь будет зависеть от тебя. А сейчас, может, ляжем спать? Наверно, уже поздно.
И они как были, замотанные в парус, перекатились и стене на кучу тростника и заснули, крепко прижавшись друг к другу. Точно пара щенят. Дождь давно прекратился, и все стихло. Еще полчаса назад, как всегда первым, завел свою звонкую песню певчий дрозд. А теперь послышался нежный посвист черного дрозда. На северо-востоке небо уже посветлело.
Ночь была на исходе, мальчики и не заметили, как она прошла.
Глава 15
Холод и непогода заставили мальчиков подумать об одежде, и на следующий день они взялись за дело. Сначала нужно было снять мерку и раскроить материал. Для этого один ложился на расстеленную парусину, а другой угольком обводил его контуры. Оставалось с помощью ножа вырезать для каждого по два куска: зад и перед. У Угля один кусок оказался в продольную полосу, а другой — в поперечную. Но он сказал, что это не страшно, зато они смогут издалека различить, кто из них идет.
Арн вполне серьезно с ним согласился, не сразу сообразив, какая это чушь. И потом они до конца дня потешались над этим, сшивая вместе вырезанные куски, для чего надо было ежовой иглой проколоть в парусине дырочки, а потом пропустить в них нитку, выдернутую из той же парусины.
Дважды за этот день мальчики откладывали шитье и отправлялись к кузне за железом, и каждый раз перед хижиной вырастала еще одна кучка поковок.
К вечеру они кончили портняжничать и надели на себя новую одежду. Рукава были короткие, а внизу рубахи доходили им до середины ляжки — это было именно то, что нужно в плохую погоду. А с полоской парусины вместо кушака получалась прекрасная одежда для работы.
Облачившись в новую рубаху, Угль принялся вырезать рукоятку для молота. Он твердо решил, прежде чем браться за кузнечное дело, привести в порядок весь инструмент.
Арн взял бадью:
— Есть хочется. Пойду принесу ракушек. Я жду не дождусь того дня, когда у нас наконец будет время добывать какую-нибудь другую еду. Слушай, а ты рыбу ловить не умеешь?
— Да нет, — ответил Угль. — Если бы в речке или в ручье, я бы мог. Этому я еще дома научился, до того как стал рабом. Мы там ловили рыбу руками или тонкой веревочкой. И я до сих пор помню, как это делается, но тут конечно, нужна сноровка.
— А я не раз видел, как ловят рыбу во фьорде — вершами. И я знаю, как это делается, да только не умею мастерить верши. Их плетут из ивовых прутьев.
— Это-то я как раз сумею, — оживился Угль, — Если ты только помнишь, какая у них должна быть форма. Мы же всегда спали на циновках из ивовой коры. Я их сколько сплел!
— Может, вместе у нас и правда получится, надо только друг другу помогать! — радостно подхватил Арн. — Представляешь, если мы будем ловить настоящую рыбу. От одной мысли под ложечкой сосать начинает. А пока схожу-ка я за той рыбкой, что прячется в ракушках.
Арн побежал к фьорду, а Угль продолжал вырезать рукоятку. «Надо только друг другу помогать», повторил он про себя и усмехнулся. Вот это совсем другой разговор, не то что в первый день!
Спустившись к фьорду, Арн бросил бадью и, вместо того чтобы тащиться к ракушечной отмели, пошел вдоль берега. В руке он сжимал большую толстую палку. Дойдя до знакомых зарослей тростника, он замедлил шаг и пошел тихонько, крадучись… Его возвращение домой было настоящим триумфом в одной руке он нес полную бадью воды, а в другой — крупного, почти взрослого утенка. Глаза Арна сверкали, и ему стоило немалых усилий сохранить спокойный вид. Кинув добычу к ногам Угля, он сказал, стараясь казаться равнодушным:
— Мидий я, к сожалению, не набрал. Придется нам обойтись вот этим.
Угль в изумлении переводил взгляд с утенка на Арна, потом с громким криком вскочил на ноги:
— Откуда ты его взял?
Он схватил утенка и стал его разглядывать, отставив руку и жадно облизываясь.
— Да просто заглянул в ту заводь — ну, и стукнул его. Раз уж я все равно пришел на берег, — сказал Арн, с трудом удерживаясь от улыбки. Ему даже стало как-то неловко оттого, что Угль пришел в восторг.
— А ну тебя, заткнись! — Угль дал Арну такого тычка в бок, что тот покатился по траве. — Давай скорей за дело! У меня в животе урчит — прямо будто опять гроза собирается.
— Давай, — сказал Арн, поднимаясь. — А что с ним надо делать-то?
— Ощипывать.
— Спасибо, об этом я и сам догадался. Но как это делают? Может, нам его глиной обмазать, как ежа?
— Не знаю, не пробовал. Лучше уж будем просто перышки выдергивать. Надо бы опустить его в кипяток, да кипятку у нас нет. Ну ничего, и так сойдет, утенок молоденький. А что не выщиплем, сгорит, пока будет жариться. Давай, начали! Каждый берет по крылу.
Мальчики быстро ощипали и выпотрошили утенка.
— Ну вот, — сказал Угль. Теперь только сполоснуть, и все. Да, а соли-то у нас нет. Такая досада. Придется поискать какие-нибудь травки.
— А может, сполоснем его в соленой воде? — предложил Арн. — Я же принес целую бадью, хотел отмыть большой чан.
— Правильно! — обрадовался Угль. — Все-таки он хоть чуточку да подсолится. А потом этой же водой можно по первому разу вымыть чан, он все равно такой грязный, что на него одной бадьи будет мало. Давай, ты сполоснешь утку, накопаешь вон там кореньев и очистишь, а я пока пойду поищу еще кой-чего для приправы. Ну красота — скоро будем есть жареную утку! С сегодняшнего дня ты назначаешься главным егерем нашего селения!