Свод Хаммурапи

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Вчера убили Артура, — напомнила я ей, — вам нужны еще убийства, прежде чем вы захотите говорить? Кого еще должны убить, чтобы вы решили, наконец, что мне можно доверять?

— Никого, — Эсмира отвернулась и опять надолго замолчала.

Лена положила трубку и уставилась на нас непонимающими глазами.

— Я жду, — я почувствовала, что у меня хватит терпения выдержать этот бесконечный спектакль, — или вы предпочитаете разговаривать только с прокурорами и следователями?

Этот довод должен был ее убедить. Эсмира профессиональный юрист и понимала, что мне можно ничего не говорить. Но если она будет скрывать правду как свидетель от расследующих дело следователей, то ее могут и привлечь к уголовной ответственности. В отличие

от всех остальных Эсмира это хорошо понимала. Она глянула на меня, затем неожиданно резко встала и прошла в кабинет своего бывшего шефа, явно приглашая меня последовать за ней. И я это сделала. Лена смотрела на нас испуганными глазами. В кабинете Эсмира повернулась ко мне.

— Хорошо, — негромко проговорила она, глядя мне прямо в глаза. — Только дайте слово, что вы ничего не скажете Марии Антоновне.

— Даю слово, — я ждала, когда она наконец выдавит из себя правду.

— У Вадима Евгеньевича была своя пассия, — сообщила Эсмира, — постоянная пассия.

У меня, очевидно, был глупый вид. Я не понимала, о чем мне говорят. У богатого, молодого и красивого бизнесмена была любовница? Ну и что? Что здесь особенного?

— Это племянница Берты Иосифовны, — наконец открыла тайну Эсмира.

Вот это было самым важным. Теперь все стало понятно. Поэтому-то Берта Иосифовна и сказала, что любила своего шефа как племянника. Очевидно, она была в курсе отношений Стрекавина с ее племянницей. И это нравственная позиция? Не возражать против встреч своей родственницы с женатым мужчиной? Теперь все ясно.

— Кто-нибудь еще знал об этом? — спросила я у Эсмиры. — Почему Лена мне ничего не сказала?

— Лена не знает. Об этом знали только я, Берта Иосифовна и Артур. Может быть, еще Петр Петрович. И совсем недавно узнал Николай Антонович.

— Откуда вам известно об их встречах?

— Это моя подруга. Лана Гольдбах, она искусствовед. Артур возил ей цветы от Вадима Евгеньевича. Он вообще был в курсе всех дел Стрекавина.

— А Николай Антонович?

— А Николай Антонович как-то случайно увидел Стрекавина с Ланой в каком-то ресторане. И сразу все понял. Начал приставать к Артуру, пытаясь что-то выяснить, но тот послал его подальше. Между ними произошла безобразная сцена, они ругались вот здесь в коридоре и чуть не подрались. Николай Антонович ненавидел Артура, как можно ненавидеть доверенное лицо своего шефа. Все знали, что Попов полное ничтожество. И Артур не скрывал своего презрительного отношения к нему. А тот отвечал взаимностью.

— Николай Антонович мог рассказать своей сестре об увлечениях ее мужа?

— Никогда в жизни, — чуть улыбнулась Эсмира, — он был на полном содержании Вадима Евгеньевича. И знает характер своей сестры. Она не стала бы скрывать, откуда получила эту информацию. И тогда Попова сразу же выгнали бы. Мгновенно. И он остался бы без работы, без денег.

— Попов мог организовать убийство Артура?

— Я не думаю, хотя похоже, что Берта Иосифовна считает именно так. Она мне звонила сегодня утром, уверяла, что это Николай Антонович воспользовался тем, что Стрекавина уже нет, и убрал Артура. Берта вчера звонила Артуру и предложила ему отдать ключи от этой квартиры ее племяннице. Она сама мне об этом сказала. Вроде бы она знала, что эту квартиру Вадим Евгеньевич собирался подарить ее родственнице. Но я в это не верю.

— Дайте мне номер телефона вашей подруги. Обещаю, что никто, кроме меня, ни о чем не узнает. Даже в прокуратуре. А Стрекавин не мог уехать к ней?

— Он бы сразу позвонил. Вадим Евгеньевич не любил экспромтов. Он обязательно позвонил бы. Лана сама сейчас в таком диком положении. Не знает, что думать, куда он мог исчезнуть. Ничего не понимает. Мы поэтому и не говорили, чтобы не причинять ненужных страданий его жене. Его встречи с Ланой не имеют никакого отношения ни к его исчезновению, ни к убийству Артура. Я думаю, что здесь больше замешана экономика. Может, это самое дело с котлованом. Нужно

было убрать Вадима Евгеньевича. А потом убрали и Артура. Может, он что-то слышал или знал.

— Не получается. — Я не могу молчать, когда нужно молчать. — Никто из посторонних не мог знать о моей встрече с Артуром на Чистых прудах. Знали только несколько человек. И один из них наверняка связан с убийцей. Или сам убил Мишарова.

— Может быть. — Эсмира смотрела на меня, не мигая. — Артур просил нас с Леной никому не говорить о квартире. Может, хотел ее продать или сдать. Его жена ждет ребенка, мы его понимали…

— И тоже ждали денег? — не смогла я удержаться от неприятного вопроса.

Но Эсмиру было трудно выбить из колеи.

— И тоже ждали денег, — повторила она, как эхо. — Неужели вы ничего не понимаете, Ксения? Если Вадим Евгеньевич действительно исчез, то, значит, его убили и его уже нет в живых. Куда нам идти в таком случае? Кто еще будет нам платить такую зарплату? Кто нас захочет взять к себе в секретари, после того как наш шеф так загадочно исчез? На нас ляжет клеймо обреченных. На нас на всех. Мы же не нужны его супруге в качестве секретарей. Я подозреваю, что она даже не знает, сколько мы получали на самом деле. Нас уволят через несколько дней. Уже сейчас мы работаем, по существу, бесплатно. Наша официальная зарплата около десяти тысяч рублей. Без вычетов. Мы ее и получили в конце августа. Деньги в конвертах нам давали по поручению Вадима Евгеньевича. А теперь, когда его нет, мы остались ни с чем. Сегодня или завтра нас отсюда выгонят. Мы все понимаем свое положение. И поэтому я не удивлюсь, если кто-то захочет воспользоваться ситуацией и прикарманить эту квартиру.

Ой, как же она была права! Деньги портят не только дружбу. Они — самое тяжкое испытание в жизни. Презирать деньги легко, когда вы очень богатый человек. И очень сложно, если они вам нужны. Очень трудно просто остаться порядочным человеком, когда у вас нет денег. Почти невозможно. Я давно обратила внимание на такую закономерность: тот, кто считает, что деньги самое важное на свете, действительно готов ради них на все. А деньги нужны для того, чтобы о них не думать.

— Вы не боитесь так говорить?

— Не боюсь, — ответила Эсмира. — Меня все равно выгонят через несколько дней. Своего шефа я не похищала, Артура не убивала. И на квартиру не претендовала. Я вообще старалась работать честно и добросовестно, мне хватало моей зарплаты. Теперь хватать не будет. И если бы мне предложили снова прожить последние годы, я придумала бы, как сделать деньги. Либо стала бы любовницей Стрекавина, либо получила бы запасные ключи от его квартиры. Или от какой-нибудь машины.

Я должна была возмутиться ее циничными словами. Но я понимала Эсмиру. Переехать в Москву и разориться. Выйти замуж за бизнесмена, который оказался несостоятельным. Защитить кандидатскую диссертацию в МГУ и пойти работать секретарем. Иметь подругу, которая стала любовницей твоего шефа, а в напарницах — дурочку, готовую оказывать услуги твоему шефу, как Моника Левински, встречаться с наркоманом и проводить время в ночных клубах. В общем, испытание не для слабонервных. Мне ее даже стало жаль. Может, предложить ее кандидатуру Марку Борисовичу Розенталю? Пусть он с ней поговорит. Нет, одернула я себя, не буду я ее устраивать. Нельзя брать такую умную и неудовлетворенную женщину к нам на работу. Она всегда будет помнить, что именно я ее туда рекомендовала. И поймет, что я это сделала из жалости. А такие вещи никогда не прощаются. Плюс к этому я еще не уверена, что Эсмира говорит со мной искренне. Может, таким образом она пытается оправдать свою собственную позицию? Она могла принять участие в похищении или ликвидации своего шефа, а потом организовать убийство Артура и похитить ключи. Семьсот тысяч долларов помогли бы ее мужу снова подняться, а ей не работать. Все верно, но только она не могла знать, что я назначу свидание Артуру вчера ночью в доме на Чистых прудах. Не могла.