Свод
Шрифт:
Как-то незаметно дело дошло и до обеда, который тоже был собран под открытым небом. Пан Война и его друг всё так же не разговаривали. Наскоро перекусив, они отправились в поезд и прямо в дорогих немецких платьях завалились на его мягкие диваны спать.
Одному богу известно, каково это спать при такой трясучке, однако до вечера от панов не было слышно ни звука. Едва только на жёлтом ковре опалой листвы стал угасать свет слабеющего солнца, панский экипаж, выбравшись из большого леса, остановился. Ещё один ночлег в покрывающемся на ночь инеем поле совсем не улыбался слугам, поэтому они, молча переглянувшись, отправили к дверце конного поезда самого опытного из своей компании. Тот немного помялся у двери и, заметив в окне заспанное лицо пана Войны, снял шапку:
— Пан Якуб, — с видом прибывшего из разведки солдата, по-польски отрапортовал Зыгмусь, — дальше снова пойдёт большой лес. Во-о-он у речки селения, это Малая Зельва, что как и Большая стоит под началом Сапег. Там старостой пан Альбрехт Савицкий. Он будет рад дать ночлег племяннику пана Бенендикта Войны. Пан Бенедикт любит здесь бывать.
Если не заночевать здесь, снова всю ночь придётся колотиться под открытым небом, а ведь уже не лето. Да и опасно ночевать в этих лесах, пан Война. Здесь много шатается всяких лихих людей …
— Что говорит этот парень? — оживился Свод.
Якуб вздохнул:
— Он говорит, что лошадям нужно отдохнуть. Мы переночуем в близлежащем селении...
Темнело. Их конный поезд въехал во двор дома пана Альбрехта Савицкого, имевшего, так же как и пан Криштоф Война, чин писаря и секретаря Великого Княжества Литовского, а ещё, к тому же, старосты мостовского, войта драгичинского и так далее.
Выглядевший не самым свежим образом, старый, небольшой замок был живописно окружён двумя прудами и очень красивым парком. На фоне утомительного путешествия по лесной дороге, где теряющие золотые листья ветви непрерывно, словно когтями, царапали окна и стены тяжёлого экипажа, отдалённые вода и парк, покрытые опавшей листвой выглядели просто великолепно.
Поезд свернул к парадному крыльцу. Мимо проплывали обшарпанные стены, вдоль которых из-под земли кустилась дикая растительность. Ближе к парадному кустарник был вырублен, но и это не добавляло замку должного вида. Тяжёлая печать времени лежала на всём здании земель Сапег.
Экипаж остановился. Было слышно, как с верхних козел спрыгнул и побежал к крыльцу кто-то из слуг. Свод с нескрываемым интересом всматривался в новое для него, помнящее давние времена сооружение нехитрой литовской архитектуры. Якуб же продолжал сидеть так, словно они все ещё ехали по бесконечному лесу.
Слуга отсутствовал достаточно долго. Настолько долго, что и Война младший, не выдержав ожидания, всем телом подался вперёд и, вздохнув, сказал:
— Ну, где его носит?
Тут же рядом с поездом послышались торопливые шаги. У окна появились двое, всё тот же Зыгмусь и, как видно кто-то из домашней прислуги Савицких. Якуб открыл дверь.
— Пан Война, — кланяясь, мягко сказал местный, — пан Альбрехт с утра отбыл в Подляшье на генеральный съезд, его нет. Но! Его сын, пан Матей рад будет вас принять. Он и сам бы немедля вышел, да, не зная о вашем приезде, уже отправлялся ко сну. Сейчас он одевается и вскоре спустится к господам.
Якуб вышел из поезда. Тут же рядом с ним появился англичанин. Тело последнего неприятно ломило от утомительного путешествия, он начал было простецки потягиваться, однако, поймав жёсткий взгляд Войны, моментально приосанился и, копируя его, принял выжидательную позу.
Каменное крыльцо, как и всё здание, не блистало новизной, хотя и украшалось караулом из двух толстых колонн, одна из которых была сильно поцарапана. Наверняка этот след оставила чья-то коляска, управляемая неумелой или пьяной рукой. Готический навес, опирающийся на колонны, как казалось отмалчивающемуся Якубу, был совершенно не к месту, а Ричмонду…, Ричмонду на всё это было ровным счётом наплевать. Он хотел поесть, выпить и где-нибудь полежать без тряски.
Наконец из проёма распахнутой, массивной двери появился высокий молодой человек лет тридцати пяти от роду, застёгивающий на ходу модный парадный камзол:
Радушно разведя в стороны длинные, худые руки, он благодушно пробасил:
— Прошу меня простить за задержку. Я просто не посмел бы явиться к высоким гостям в своём постельном наряде.
Он полным почтения жестом прижал ладонь к груди и поклонился.
— Господа, — представил его слуга, — к вашим услугам пан Матей Савицкий — сын пана Альбрехта. …
Якуб и Свод почтительно поприветствовали молодого Савицкого.
— Позвольте, пан Матей, представиться и нам, — не дожидаясь проявления сообразительности и такта от возящихся возле лошадей дядиных слуг, произнёс младший Война. — Я, Якуб Война, а это господин Ричмонд Свод, он англичанин…
— Как это здорово, господа, что вы приехали! — Довольно выдохнул Савицкий. — Вы не представляете, как я скучаю в этой глуши. Впрочем, что ж это я вас держу на пороге, вы устали, идёмте скорее в дом...
Савицкий, широко улыбаясь, лёгким аллюром обежал вокруг гостей, ловко подхватил их под руки и повлёк к двери:
— О, пан Война, — не без удовольствия и нараспев тараторил пан Матей, — мой отец очень почитает вашего родителя, а что же касается вашего дядюшки Бенедикта, то в нём он просто души не чает. Я так думаю, что по такому случаю, мой папа не будет против того, что бы мы сегодня, слегка потрясли его винный подвал …
— Что это он нам так мило поёт? — поинтересовался у Войны Свод.
— Он обещает нам настоящую баню...
— Да будет вам, Якуб. …Я же отчётливо слышал имя вашего дядюшки.
— Всё верно, — Война незаметно подмигнул Савицкому, — мистер Савицкий и говорит о том, что мой дядя очень любит хорошо истопленную баню. Это традиция, Свод. Мы не имеем права отказываться…
— А я и не отказываюсь, — пожал плечами англичанин. — Традиция, так традиция…
Он прошёл в дом, а Война приостановил пана Савицкого и заговорщицки прошептал тому на ухо:
— Пан Матей, есть ли у вас возможность организовать нам баню, только баню, …как следует? Мистер Свод очень любит всё новое.