Сводные: игра в ненависть
Шрифт:
Вовсе он не изменился. Наоборот, ещё наглее стал.
— И не ори, Егорова. Хочешь, можешь выкинуть. Сама, так уж и быть.
Ещё чего.
Пока не стала миллиардершей, чтобы разбрасываться направо и налево дорогими вещами. Уверена, Демьян выбрал самый пафосный и навороченный диктофон, который только смог найти в нашем городе.
Чудов-Юдов, чтоб его.
— Спасибо, — пробормотала смущённо.
Придётся тоже выбрать для него подарок. Спрошу у Вадима, чем увлекается его сын, помимо крутых спортивных
— Уже лучше, — он подтолкнул меня сзади. — Топай в редакторскую, ежонок. Пока бойфренд тебя не потерял.
Зачем, блин?
Умеет же Чадов всё испортить. Развернувшись на каблуках, задумчиво оглядела парня.
Сдался ему этот Коротаев, конечно…
За что он его невзлюбил? Ума не приложу. Тем более у нас с Мишей исключительно дружеские отношения. Это на тот случай, если вдруг Демьян все-таки возомнил себя моим старшим братом и почувствовал ответственность перед родителями.
Не понимаю его.
Чадов забрался прямо на подоконник, откинув голову назад.
Не дай Бог, он что-то сделает с цветами.
Тогда у нашего эмоционального ректора случится сердечный приступ и без вмешательства Красновой. Глава ВУЗа повернут на растениях. Благодаря ему горшки с фикусами и прочими цветами буквально заполонили территорию университета.
— Мы с Мишей не встречаемся. Сколько раз ещё повторить?
— Ладно.
«Ладно?»
Что значит «ладно?»
Иногда Чадов сводит меня с ума.
— У меня вообще парня нет, если хочешь знать.
Вот чёрт… кто только за язык тянул?
Демьян расплылся в своей привычной наглой улыбочке и произнёс:
— А вот это ты зря, ежонок. Говорят, что бабочки в животе полезны для здоровья.
Да пошёл ты, вместе со своими грёбаными бабочками!
— Увидимся дома.
На негнущихся ногах я направилась в самый конец коридора. Смогла свободно выдохнуть лишь тогда, когда начала подниматься вверх по лестнице.
«У МЕНЯ ВООБЩЕ НЕТ ПАРНЯ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ!»
Ну вот зачем я это ляпнула? Как будто бес вселился!
Вдруг Чадов теперь подумает, что я в него втюрилась? Хороша, нечего сказать.
А что…
Да нет, бред какой-то.
Не могла я влюбиться в Демьяна. Я ведь не чокнутая. Не настолько, по крайней мере. Потому что втрескаться в него – это что-то из раздела космической фантастики.
Ни то чтобы в него нельзя влюбиться. Можно! У Чадова нет недостатка в поклонницах.
Но я – другое дело. Он мой брат. Пусть и сводный, но брат же. Да и вообще… у меня совсем другой любимый типаж мужчин. Пока не разобралась до конца, какой конкретно, но определенно другой.
Чадов – брюнет. Значит, мне нравятся блондины. Голубоглазые! Как Макс Морозов, например.
Ой, нет… легче от Демьяна голову потерять.
И куда меня несёт?
Работа над статьёй помогла ненадолго забыться. В редакторской постоянно находилась Краснова, так что и без Чадова проблем хватало. Из-за нашего куратора университетской газеты мы с Мишей не смогли нормально обсудить весь фронт работ. Надо было подать материал максимально прозрачно, но при этом задать «порку» этой ненормальной женщине, втягивающей простых студентов в бандитские разборки и прочие неприятности.
Из универа вышла в пятом часу. Коротаев уехал на сорок пять минут раньше, торопился на свидание к Лике. А мне ещё понадобилось зайти в библиотеку за литературой для подготовки к реферату по культурологии…
Прямо у крыльца стоял «кабачок» моего сводного. Возле него он очень тепло (даже жарко!) разговаривал с уже знакомой мне блондинкой.
Да тут при всём желании сложно составить здоровую конкуренцию. Высокая, с волнами светлых кудрей до самой попы, одетая в коротенькое чёрное платье, девушка вызывала восхищение, зависть и… ревность.
Кажется, я ревную к ней Чадова.
В такие моменты особенно остро нужна лучшая подружка, с которой можно выпить литр кофе и съесть килограмм шоколада. Набрав сообщение Лике, чтобы та выделила мне время в своём плотном романтическом графике, я прошагала мимо воркующих «голубков» и направилась в сторону автобусной остановки.
Фу, гадость какая! Смотреть тошно на эти телячьи нежности!
Глава 21. День откровений
«Есть люди, у которых жизнь, как зебра, есть люди, у которых жизнь как малина, есть и такие, с которых Малевич писал свой «Черный квадрат». А есть я – моя жизнь напоминает винегрет, в ней всего понемногу…»
Ульяна
Натянула шарф на нос и зябко поёжилась. Холодно. Нужно было не слушать Чадова и ехать в универ на своей машине. Не такой уж и важный был его разговор…
Когда уже почти отчаялась дождаться автобуса, не продрогнув при этом до самых костей, перед остановкой притормозил знакомый кислотный спорткар. Дверь пассажирского места приглашающе поднялась вверх.
— И чего глазами хлопаем?! — выкрикнул Чадов из глубины салона. — Запрыгивай, мартышка!
Я закатила глаза и, проклиная всё на свете, села в машину.
— Прекрати давать мне дурацкие прозвища, — процедила, натянуто улыбнувшись.
— Как скажешь, злючка, — усмехнулся сводный и потянулся ко мне.
— Эй?! — воскликнула, опешив. — Ты что творишь?!
Он непонимающе моргнул и медленно расплылся в хитрой улыбке.
— Ремень хочу пристегнуть. А ты о чём подумала?
— Ни о чём… — вымолвила, поджимая губы и ощущая, как предательски начинают пылать щёки. Приснится всякое… потом боюсь собственной тени. — Я и сама могу… поехали уже.