Сводные. Не тронь меня
Шрифт:
— Я буду скучать…
— И я буду, Мир.
Я выхожу из его машины и топаю на пары. Даже не смотря на всю абсурдность ситуации, я счастлива, что мы встретились.
Весь день мы с ним переписываемся. А видя друг друга в коридоре… Переглядываемся. И как же хочется, не стесняясь, подойти и поцеловать его. Хотя я и понимаю, что это неправильно. Люди всё равно начнут говорить и осуждать. Даже если осуждать фактически нечего. Они найдут, что сказать на этот счёт.
— Ну, как день прошёл?
— Я вспомнила
— Понимаю, — говорит он спокойным тоном. — Я тогда отвезу тебя?
— Угу.
Пока едем, он держит руку на моём колене. Что-то рассказывает, шутит, а я смеюсь. Давно мне не было так хорошо. Просто быть рядом. Чувствовать его заботу. Его доброе ко мне отношение.
Дамир уезжает, а у меня начинается первый рабочий день. Сначала всё проходит очень хорошо, я справляюсь, быстро запоминаю и вежливо улыбаюсь. Но когда я подхожу к очередному столику, блокнот выпадает у меня из рук. Карие глаза прошибают зарядом тока насквозь. Я прирастаю к полу. Не чувствую собственных ног.
— Ну, привет, дочка…
— Отец…
Глава 22
Мирослава Зайцева
— Что ты здесь делаешь? Зачем приехал?! — смотрю на него и подкрадывается тошнота. Я ненавижу его за все беды, в которые мы с мамой из-за него попадали.
— Да ты не нервничай, присядь.
— Я работаю, мне некогда, — говорю я, собираясь уйти, но он хватает за руку.
— Стой, Мира. Как с родным отцом?
— Вовремя ты вспомнил… После всего…
— Мне бабки нужны… У вас же есть… Уверен, новый хахаль Ольги с радостью поделится.
Господи, как же я его ненавижу и презираю. Мне так страшно за маму. Всё внутри клокочет, она ведь ещё и беременная.
— Сколько тебе надо, чтобы ты навсегда свалил из нашей жизни?
— Вот это уже разговор… Думаю, что миллионов пятнадцать было бы нормально.
Услышав это, я нервно смеюсь, глядя ему в лицо.
— Ты совсем обезумел?! Пятнадцать миллионов? Мы тебе что, печатные станки?!
— Думаешь я не знаю, за кого она вышла или что? Мирослава… Девочка моя, — он касается моего лица своей рукой, а я отстраняюсь назад.
— Я принесу тебе, но позже. И не смей проявлять себя в её жизни. Не смей, слышишь?!
— Ух, какая грозная! Вот это порода… Принял и ушёл, — он издевательски вытаскивает из полупустого чужого бокала мартини оливку и толкает ту в рот, уходя, а я смотрю ему вслед, испытывая липкую дрожь по всему телу.
Не знаю, как сказать обо всём этом Азхару. Маме нельзя нервничать. Или же лучше поделиться с Дамиром? А вдруг он решит, что я проблемная… Хотя нет, это же Дамир… Он поможет решить эту проблему, я уверена…
До самого позднего вечера я сама не своя, а приходится ещё и работать.
— Девушка, я просил Маргариту,
— А, да, сейчас, извините…
— Мира, блин. Это я. Я шучу, — смотрю за столик и вижу Дамира. — Эй… На тебе лица нет, ты чего? Малыш, устала?
— А да нет… Извини, пожалуйста, я что-то совсем заработалась.
— Да, бывает. Точно всё нормально? Если ты не готова работать, то просто давай я поговорю с…
— Нет, Дамир. Нет. Погоди, я сейчас принесу тебе другой коктейль, хорошо? Что ты там заказывал?
— Я? Ничего… Это была шутка, ещё раз говорю. А ты… Витаешь в облаках, зайчонок…
— Знаешь, я очень не хочу носить эту фамилию… Знаю, что говорила так про Королёву. Но и эту носить не хочу.
— Так… Успокойся. Давай-ка присядь, — он обхватывает меня за плечи, помогая сесть, а сам идёт за стойку. Возвращается через пять минут.
— Всё. Порядок. Я уладил. Твоя смена закончилась. Мы можем ехать…
— Но мне ещё целый час, Дамир…
— Ты себя видела? Бледная вся. Уставшая, затюканная. Домой едем, я сказал, — настаивает он и берёт меня за руку. Наверное, таких, как он слушаются. И он прав. И я иду за ним, еле перебирая ноги.
А уже ближе к машине понимаю, что моя голова кружится и мне становится нечем дышать.
— Эй… Мира?! Мира, чёрт возьми?! Ты что…
Ноги подкашиваются. Я оседаю, сквозь слабость чувствую его руки. Он взваливает меня на себя, а затем я окончательно отключаюсь.
Слышу разговор двух людей. Это Дамир говорит… А затем и врач.
— Глюкоза низкая. Скорее всего, девушка перенервничала, много часов работала и не ела. Вот и потеряла сознание, Дамир. А в целом с ней всё в порядке. Можешь не переживать.
Я приоткрываю глаза и смотрю на них.
— Ну вот… Очнулась, дорогая.
Врач светит мне в глаза маленьким фонариком и пристально смотрит, двигая в разные стороны мою голову.
— Всё в порядке. Сотрясения нет. Как давно ела, красавица?
— Завтракала…
— Мира, ты издеваешься?! — добавляет Дамир, а я опускаю взгляд.
— Прости…
— Тшшш, Дамир. Не ругай сестру. Не надо, — добавляет эта женщина, а я проглатываю ком в горле. Она даже знает, что я его сестра… Какой ужас. Скоро все будут это знать.
Я и вправду не ела, а из-за отца мне стало совсем дурно. Теперь стыдно перед Дамиром.
— Сколько я пробыла в отключке?
— Около часа. На, — он протягивает мне гематогенку и кофе.
— Ты серьёзно?
— Похоже, что шучу? Серьёзно конечно. Чуть не обосрался, когда ты завалилась… Тебе, конечно, поставили капельницу, но, знаешь, лучше перебдеть.
— Ты такой смешной, Дамир, — улыбаюсь я, откусывая ту. — Сто лет их не ела… Гадость…
— Нормальная полезная гадость. Ешь.