Сводные
Шрифт:
Тихо приближаясь к гаражу, я почти не дышу. Прислушиваюсь к звукам, и слышу только приглушенный голос брата. Заглянув внутрь, я замечаю его немного согнутую спину, прижатый к уху смартфон и то, как внимательно осматривает Яр машину.
– Да, буду через час, – говорит он невидимому собеседнику. – Заскочу на мойку.
Я не решаюсь войти, чтобы не потревожить опасного противника, но галька под ногами шуршит, и брат резко оборачивается. На мгновение наши глаза встречаются, и я вижу, как они наполняются раскаленной сталью.
– Захар, я перезвоню позже, – спокойным голосом произносит брат и, перекинув
– Ничего. – Пожимаю плечами, понимая, что я действительно не знаю, что сказать Яру.
Прошел год после нашего нормального общения, когда мы перекидывались более чем двумя фразами за одну встречу. Если тогда он еще интересовался хоть чем-то связанным со мной, пусть даже для галочки, то сейчас Яр предпочитает игнорировать мое присутствие.
– Подружка уехала?
– Да, – отвечаю, замечая в его голосе надменные нотки.
– Значит, наигрались, – продолжает говорить Яр, сохраняя прежний тон.
Я подозревала, что он недолюбливает Луизу, несмотря на то, как она посматривает на него. Но теперь слушая с каким пренебрежением говорит брат о моей подруге внутри я разрываюсь от переполняющих эмоций. С одной стороны я хочу узнать наверняка, что Луиза его не интересует, даже как временное увлечение, ведь ее легкодоступность известна даже Яру, хотя я и пытаюсь поставить подругу на путь истинный. Но на другой чаше весов за Луизу мне несколько обидно – она отличная подруга и хороший человек, несмотря на ее ветреность и кажущуюся глупость. Под безупречной внешностью скрывается милая и добрая девушка, которую Луиза предпочитает показывать лишь избранным, и Яр в это число не входит.
– Накупались, – поправляю, посматривая на Яра украдкой. Боюсь, что поймет мои смятения, если заглянет в глаза. – В город? – прохожу вперед, закладывая руки за спину.
– И не напрашивайся. Тебя я с собой не возьму, – отвечает, продолжая следить за мной так, словно я достану из-за спины ружье и попытаюсь его пристрелить. Разве я похожа на преступницу? Хотя, если вспомнить то, как я портила жизнь брату, можно меня счесть таковой.
– И не собиралась, – парирую в тон его голосу.
– Тогда зачем пришла? – Раздражение нарастает и по шкале достигает единиц семи-восьми из десяти.
Я сокращаю между нами дистанцию. Яр продолжает стоять на месте, но я вижу, как его глаз нервно щурится, а нога подрагивает – будто через мгновение он сорвется, и лишь невидимые канаты удерживают на месте.
– Разве я не могу пообщаться с братом наедине?
Я играю с огнем, и уже опалила коготки, которыми могла бы вцепиться в Ярослава, будь он менее сдержанным, а я более рисковой. Но мы оба балансируем на грани, и от этого в горле пересыхает. Я хрипло хмыкаю, поднимая голову, и встречаюсь вновь с его глазами. Корка льда, которой мне всегда представлялись его очки, трещит в моей фантазии. Яр делает шаг вперед и замирает, не вторгаясь на мою личную территорию.
– Арин, лучше уходи, – шипит, опаляя мою кожу теплым дыханием. Какие-то жалкие сантиметры разделяют нас, но никто не готов сделать последнего шага.
– А если не уйду?
– Уйду я. – Яр выпрямляется и, пожав плечами, разворачивается и приближается к своей машине.
Тем временем брат оказывается в салоне автомобиля, который через миг наполняет гараж шумом заработавшего двигателя. Яру требуется не более пяти минут, чтобы покинуть территорию двора, а мне глотать пыль из-под колес и смотреть, как он вновь исчезает.
Я ошарашено хлопаю ресницами и чувствую, как щеки пылают. С каких пор я стала такой? Трусливая Арина Николаевна теряет еще десять баллов.
Глава 7
Как я не стараюсь избежать лишних встреч, отсиживаясь в спальне почти весь день, вечером мне приходится выбраться из комнаты и присоединиться к остальным за ужином. На мои отговорки про плохое самочувствие отец предпочитает не обращать внимания. Тем более повод значительный – посидеть всем вместе и отведать ужин, приготовленный лично Мариной. К стряпне матери Яра я отношусь терпимо, но все же предпочитаю, когда готовит Валентина. Однако сегодня Марина решила вспомнить про свои кулинарные умения и радует нас борщом и пирогом с консервами. Кажется, Яр в восторге от стряпни матери, Марина светится от счастья, да и отец не отказывается отведать домашнюю еду. Я же ковыряю ложкой суп и морщусь от запаха сайры.
– Ну как тебе? – интересуется Марина, переводя на меня вполне счастливый взгляд серых блеклых глаз. Ее сыну цвет глаз достался от отца. Ему, кажется, многое передалось по мужской линии, потому что на мать он почти не похож. А вот на того человека с фотографии даже очень.
Я поднимаю голову и давлю благодарственную улыбку, бормоча в ответ заученные перед выходом в столовую слова похвалы. Марина улыбается в ответ и возвращается к еде. Мне удается ее обхитрить, но не Яра.
– Арин, что-то ты сегодня не разговорчивая, – заявляет отец спустя некоторое время, когда темы для разговора исчерпаны. – Может и правда заболела?
– Нет, просто немного нехорошо, – лукавлю, пытаясь выбить для себя освобождение от дальнейшего просиживания штанов за столом, изображая примерного члена семьи.
Мы не ужинали так, наверное, год, а то и более. После того, как Яр стал все реже появляться дома, а отцу добавилось хлопот в компании, я предпочитала перекусывать на кухне, а Марина как и положено безупречной жене дожидалась мужа. Сейчас же нарочно или случайно, но традиция с семейными посиделками возрождается, к моему разочарованию. Впрочем, Яр тоже не сильно рад.
– Перегрелась, наверное, – заявляет Марина, нарезая пирог. – Опять полдня из воды не вылезали.
Про то, сколько я и Луиза находились у бассейна, Марина узнала от Валентины. Домработница докладывает ей каждый раз, когда меня оставляют дома без присмотра. Повелось это еще с детских лет, и тогда мне было совершенно плевать на то, что за мной присматривают. А вот теперь несколько напрягало.
Я хмурю брови, потому что слышу в ее голосе укор. Ей не нравится, как я провожу свободное время, и с кем я его провожу особенно. Марина с трудом терпит Луизу, лишь потому что она дочка делового друга отца, иначе бы ее в нашем доме не принимали с распростертыми объятиями. Марина считает Луизу испорченной, о чем она успела поведать Валентине, ну а та передала мне. С добрым умыслом, конечно же, но осадок остался.