Сводный босс

Салах Алайна

— Оставлю вас, — аккуратно роняю.

— Это необязательно, Слава, — хрипло произносит Гас.

— Пап, всё что сказала Камилла правда. Я не образцовый парень, и далеко не такой добряк, каким ты привык меня видеть. Много ругаюсь матом, курю, да и характер у меня, прямо скажем, отвратительный. И я всегда терпеть не мог эту суку Порцию. Прости, если разочаровал.

Он замолкает, а я мысленно начинаю молиться высшим силам, чтобы Колин проявил себя адекватным дядькой и воспринял новости спокойно.

Несколько секунд он молчит,

словно пытается переварить свалившуюся на него информацию.

— Ты можешь обматерить и перетрахать весь Нью-Йорк, Гас, — сообщает негромко. — Для меня ты останешься лучшим сыном, о котором я только мог мечтать. Да и Слава красавица. А вот курить всё же лучше бросить. Дерьмовая привычка, сынок.

Лицо Гаса дёргается, он прерывисто втягивает в себя воздух, словно всё это время не дышал. Делает шаг к отцу, и уже через секунду они стоят в объятиях друг друга. А я, не совладав с эмоциями, вылетаю из кухни и, запершись в туалете, начинаю реветь. Я счастлива за них. Счастлива за Гаса. Я даже не знала, что могу так за кого-то радоваться.

Когда я выхожу в гостиную, мама сидит за столом одна, мужчины Леджер всё ещё о чём-то оживлённо болтают на кухне.

— Ты умница, мам, — улыбаюсь ей. — Здорово всё организовала.

Мама не удостаивает меня ответной улыбкой. Тяжело вздыхает и произносит:

— Нам нужно поговорить, Слава.

Глава 29

Слава

Спальня в квартире Гаса напоминает батутный парк, это огромная кровать, обнесённая стенами.

— Знаешь, что «Аполлон-11» очень символичное название? — спрашивает Гас, нетерпеливо расстёгивая бесчисленные пуговицы на спине моего праздничного платья.

— Это почему?

— Одиннадцать — это рост Гаса-младшего.

— Похвастай ты такой цифрой в России, тебя бы подняли на смех, — улыбаюсь, мысленно калькулируя заморские дюймы в близкие сердцу сантиметры. Ох, ты ж, мама дорогая.

— И, ради бога, неужели ты измерял его линейкой?

— Скажу тебе по секрету, матрёшка, каждый мужик, имеющий пенис, делал это, — ухмыляется Гас, стаскивая с меня платье через голову.

— Так о чём ты разговаривала с матерью?

— Если это прелюдия в твоём понимании, — ворчу, отбрасывая скомканное одеяние в сторону, — то она неудачная.

— Тогда спрошу про другое: сегодня скромница-Луна готова к высадке? А то она моему астронавту уже сниться начала.

Стаскиваю с него футболку и невольно жмурю глаза, потому что жадный рот набрасывается на мои соски.

— Готова, — шепчу, нащупывая ремень на его брюках, — не налажай с пилотированием, Нил Армстронг.

Гас отрывается от моей груди и впивается в меня взглядом.

— Ты серьёзно сейчас говоришь?

Киваю и в подтверждение серьёзности своих намерений несдержанно целую его

губы. Именно с этой мыслью я ехала к нему домой после дня рождения Колина, подарить ему желанный первый раз. Гас отвечает на поцелуй с фанатичным рвением, давлением прижатого ко мне тела подталкивая к кровати.

— Ложись на спину, матрёшка. Сегодня делаешь всё, как я говорю, хорошо?

Бормочу «угу» и укладываюсь на кровать.

— Ноги раздвинь так, чтобы я тебя с закрытыми глазами мог разглядеть, — хрипит Гас, стаскивая с меня трусики.

Приподнимаюсь на локтях и развожу бёдра в стороны. Я совершенно не чувствую смущения. Во-первых, постель — это не место для стыда и целомудрия, а во-вторых, я доверяю Гасу. Ну и, в-третьих, я до отчаяния возбуждена.

— Ты охеренно сексуальная, матрёшка. Самое сексуальное из того, что я видел в своей жизни, — говорит Гас, пока гремя металлической пряжкой, освобождается от штанов. — Поласкай себя.

Слежу за тем как он встаёт у изножья кровати, полностью обнажённый, и от взгляда на его тело я испытываю визуальный экстаз. Чётко очерченные трапециевидные мышцы плеч, красивая грудь, узкие мускулистые бёдра и длинные ноги. И этот его, вечно эрегированный младший. Чудовищно большой, гордо подпирающий рельефный живот.

— Хочешь смотреть? — решаю поддержать игру, и быстро пробегаюсь указательным пальцем по клитору.

— И участвовать тоже хочу, — кивает Гас, обхватывая рукой твёрдую эрекцию.

Сердце начинает стучать где-то в пояснице, когда я наблюдаю, как он пристально следит за движением моих пальцев, одновременно начиная удовлетворять себя. Гас регулярно говорит, что хочет меня, но видеть это своими глазами — совсем другое дело.

— Ты мокрая, матрёшка? — хрипит, чуть склонив голову вбок. — Засунь в себя палец.

Фокусируюсь на том, как его рука медленно двигается по напряжённой длине, и неглубоко проникаю в себя.

— Блядь, ещё, — тяжело выдыхает Гас, напрягая желваки. — Сделай это ещё.

Скольжу глубже и начинаю быстро пронзать себя уже двумя пальцами. Мне безумно нравится наблюдать, с каким необузданным вниманием разглядывает меня Гас, как быстро поднимается его грудь, и как ускоряется движение его руки.

— Ты не ответила мне, матрёшка. Ты мокрая?

Хочу свести его с ума, так же как он сводит меня, поэтому извлекаю из себя пальцы и втягиваю их в рот.

— Очень мокрая, — томно констатирую факт.

Возвращаю подушечки к припухшей от возбуждения плоти, торжествуя оттого, что красивое лицо искажается звериным голодом.

— Я тоже хочу попробовать, — хрипит Гас, нависая надо мной.

Перехватываю его, почерневший от похоти взгляд, и тяну к его рту влажные пальцы. Гас ловит их губами, погружая в горячий плен своего рта, собирая вкус моего возбуждения.

— Клубника, — выносит окончательный вердикт. Мягко обхватывает мою ладонь и кладёт её мне на клитор.