Сводный босс
Шрифт:
Эти слова царапают горло до болезненного скрежета. В самолёте я уговорила бутылку вина, чтобы изгнать из памяти поникшее лицо Гаса и порыв написать, что мы обязательно что-нибудь придумаем, чтобы быть вместе, и что отныне член из штанов он может доставать лишь для того, чтобы помочиться. Но всё это слишком эгоистично и мелодраматично. Мама права, две недели — это слишком мало, чтобы создавать вокруг этого любовную драму. Даже моим любимчикам Ною и Элли удалось провести вместе целое лето, прежде чем красиво умереть в доме престарелых. Да и Гас не Ной вряд ли
— Ох, недооцениваешь ты силу своего сахарного пряника, Славка, — качает платиновой укладкой Верушка. — Мудила твой серенький до сих пор как встретит меня на ланче в «Шоколаднице», заискивающе улыбается и начинает пытать, как любовь его зелёноокая поживает, когда из вражеского стана домой вернётся, и есть ли шанс, что его, козлину тупорылого, простит. Дескать, света белого не видит, и одна ты ему, красна девица, нужна. А посему, готов челом об пол биться и лобзать твои ноги, лишь бы дала ему ещё один шанс.
— Если встретишь ещё раз этот кусок говна, скажи, чтобы держался от меня и моего пряника подальше, — фыркаю раздражённо.
— Былины, что ли, по программе проходите? Я как будто с Алёшей Поповичем на интервью сижу.
— Угу, — кивает Верушка, отхлёбывая свой капучино на миндальном молоке, — башка кругом идёт от всех этих «ой ты гой еси». Но ты, смотрю, держишься молодцом. Я думала, утешать тебя после расставания с твоим соколиком придётся.
— Справлюсь, — натянуто улыбаюсь и повторяю свою утешительную мантру: — Это же всего две недели длилось.
Вера поджимает губы, но никак не комментирует мою браваду.
— Планы какие, Славусь? Может, в кинчик рванём?
— Сегодня никак. Через час свидание в больнице с отцом.
Верушка сочувственно морщит лицо, и похлопывает меня по руке.
— Да пребудет с тобой сила Ильи Муромца.
*****
— Что, прокисший компот твоей матери заморский принц променял на местную Колу? — надменно бросает отец с больничной койки. Даже под нависшей угрозой собственному здоровью Игорь Жданов не пытается хотя бы немного расположить к себе Создателя и остаётся таким же надменным чопорным говнюком.
— И тебе привет, пап, — говорю, ставя на тумбочку пакет с йогуртами.
— К сведению, расставание мамы и Колина было обоюдным решением сторон.
Хотя мама не просила меня врать отцу, я не хочу вкладывать в его барабан дополнительный патрон для их очередной словесной бойни, она и так всегда в ней проигрывает. Надо признать, что свой ядовитый язык я унаследовала от батюшки.
— Всё от мужика к мужику прыгает, стрекоза престарелая. Нашла бы себе уже какого-нибудь муравья и сидела на жопе ровно, — раздражённо пыхтит отец.
— Эй, папа-муравей, не хочешь взять экс-супругу на поруки? — усмехаюсь, поправляя ему одеяло. — Пока место ещё вакантно.
— Лучше я на этой койке сдохну и почки завещаю собачьему приюту, чем ещё раз прикоснусь к твоей мамаше, — брезгливо кривит губы отец, и я знаю, что он не врёт. Они с мамой на дух друг друга не переносят.
Решаю спрыгнуть с любимой отцовской темы «Закидай какашками бывшую жену» и перехожу к сути:
— Что врачи говорят, пап?
— Говорят, что либо я грецкий орех сожрал и две недели переварить его не могу, либо мой желудок предпринимает повторную попытку меня убить.
От его последних слов в груди щемит, и я невольно впиваюсь ногтями в ладони в попытке не выдать своего отчаяния и страха. Игорь Жданов не из тех, кому на день рождения дарят брелок «Лучший папа», да и премию «Отец года» ему даже за многомиллионную взятку бы не вручили, но я его по-своему люблю. Люблю те детские воспоминания, когда он терпеливо помогал мне с математикой, когда мы боролись в армреслинге, а потом он с гордостью говорил маме: «А Славка-то у нас жилистая». Тогда я ещё могла сойти за мальчика. А потом в четырнадцать у меня вылупилась пусть и небольшая, но грудь, бёдра округлились, и отец резко перестал смотреть на меня, как на заслуживающее внимание существо. Нечестно как-то. Мог бы и раньше это сделать, до тех пор, пока я не успела так к нему привязаться. Всё же очевидно было ещё на УЗИ.
— Жить будешь, папа Игорь, — говорю энергично. — Такие как ты, до ста лет доживают.
— Так и планирую, — ухмыляется отец.
— Наследника-то у меня нет. Если кони двину, фирму на тебя придётся оставлять, а это хреновый вариант. Всё, чему жизнь посвятил, вшивому коту под хвост.
— Спасибо за доверие, — огрызаюсь я, — ты уж живи подольше, потому что мне твои баки с красками тоже на фиг не упёрлись.
Фирма отца много лет успешно занимается продажей товаров для печати гибкой упаковки, напрямую сотрудничая с европейскими и американскими производителями красок и растворителей. Бизнес прибыльный, но для меня скучнее только три части «Дивергента» подряд посмотреть.
— Поверь мне, — лицо отца приобретает решительную жёсткость, какая бывает у него на заседаниях с его забитыми подчинёнными, — Женщина — последнее существо, которое я бы хотел подпускать к креслу руководителя. Но так уж вышло, что дефективные яйцеклетки твоей матери подарили мне только тебя. Так что рано или поздно тебе придётся возглавить компанию.
Отец никогда не стеснял себя в выражении собственного огорчения тем, что его единственное дитя не родилось с болтающейся погремушкой между ног, и всё же каждый раз от его непосредственности у меня начинает дёргаться глаз.
— Ну как только тебе заштопают желудок, рекомендую озадачиться вопросом обретения наследника, потому что твоя дефективная Икс-хромосома прямо сейчас тебе говорит, что и носа не сунет в твою фирму. Времени у тебя полно, до ста лет сможешь настрогать целую футбольную команду наследников, а неугодных девочек в лучших традициях спартанцев, можно будет выбросить в воду. Странно, что ты со мной этот фокус не проделал. Но это, наверное, оттого что в школе прогуливал уроки античной истории и просто не знал о такой занимательной традиции.