Своё никому не отдам
Шрифт:
— Сельджукский парус появился на самом горизонте, когда уже смеркалось, а тот ворпник, что в камышах ховался, фонарик зажёг так, чтобы с берега было не видать. По времени — пора нам идти встречать. Дуговские и Шибаевские сразу к месту подтянутся, должны поспеть.
Ну, с Богом!
Встали и пошли потихоньку за урядником.
Недолго шли, к самому берегу подходить не стали, а затаились в густой траве. Чуть погодя донесся топот скачущих лошадей, а потом удалился.
— Шибаевские подтянулись, а Дуговские давно здесь. Ворпников повязали, их двое было, а
Пока ждали, Гриц ворочал в голове мысли. Хитрый народ эти казаки. Сообразили, что сельджуки провели разведку боем. Отдали на убой в лунную ночь несколько десятков городских бандитов, чтобы оставшиеся на судне наблюдатели смогли разглядеть, как построена здесь оборона. Как быстро прибывает помощь, искусны ли бойцы и как они организованы.
Теперь же, наверняка, прибудут добрые бойцы с хорошим дорогим оружием и в доспехах. Вот им-то и приготовлена на берегу достойная встреча. Причем, несомненно, захват корабля — одна из главных задач. От его продажи можно хорошие деньги выручить.
Ну, где же он? Неясная тревога поднялась откуда-то из глубины. Ведь поминали, что голытьбу ту, что прошлый раз приходила, визирь мог перевешать. Выходит, не малой шайки, а всего султаната это дело касается. То есть сила с моря может прийти большая. Хотя, говорили же, что видели парус, а не паруса. Не может корабль с одной мачтой быть большим.
Неясный в свете звёзд силуэт придвинулся со стороны моря и оттуда же донёсся голос:
— Как дела, Лимо? — по сельджукски, естественно, но Гриша разобрал.
— Всё тихо, Чёрный. Можете выгружаться, — донеслось со стороны берега, откуда-то правее, чем залегли казаки. Как живая встала перед глазами картинка — пленник с кинжалом у горла вводит в заблуждение своих товарищей, чтобы спасти свою жизнь.
Тем временем неясный силуэт расширился, что указывало на поворот судна бортом к суше, потом раздалось два всплеска.
«Якоря бросили с носа и с кормы, тут всё понятно», — успел подумать царевич, и увидел, что вдоль борта шевельнулось несколько бледных, чуть различимых всполохов.
«Фитили подносят к пушкам», — понял он. — «Через открытые порты видны освещённые ими предметы»
— Ложись! — и распластался, вжимаясь лицом в землю.
Грохот выстрелов, вспышки, визг над головой, звон металла по металлу — картечины попадали в панцири.
— Васька, Федотка! Тикаем!
Подхватились и бросились бежать без оглядки, слыша за спиной, как артиллерийская прислуга перезаряжает орудия, и стонут посечённые картечью казаки. Оглянулись, отбежав, и во вспышках второго залпа разглядели выходящие из-за корпуса шлюпки с пехотой, казаков, отступающих пытаясь сохранить порядок. Как раз их и снесло свинцовой метлой.
Конюх-то и князь не просто распластались по команде царевича. Он их головы своими руками в траву втискивал. А остальные наверняка приподнимались, вглядываясь вперёд, так что досталось им свинца.
Лошадей своих разыскали там, где оставили. В стойлах. Людей в станице не было — чад и домочадцев своих воины отослали в безопасное место ещё перед сшибкой, а сами или погибли, или угодили в плен, потому что мало кто мог оттуда уйти с неповреждённой шкурой. Федоту, скажем, опять перепало по тому же плечу, что и прошлый раз, а Васька снова захромал, но не велел задерживаться ради оказания ему помощи — значит кровью не истекает.
Возможно, кто-то из казаков тоже сумел в этот раз уйти от гибели, но где их тут встретишь во тьме ночной?
Отъехали немного к востоку и остановились. Здесь на равнине видно далеко. Отчётливо можно рассмотреть корабль, потому что на нём теперь горят фонари. Между бортом и берегом деловито снуют шлюпки. Ночь тиха, и никакое волнение не мешает высадке войск. А выгружается их немало — вот уже и второй корабль подошел вслед за первым.
Так в чём же ошиблись казаки? Как так вышло, что из охотников они превратились в лёгкую добычу? Видимо, дело в том, что ожидали в гости малую группу на небольшом судне, а тут, кажется, выгружается целый полк, причём с артиллерией. Это не бандитская шайка, а регулярные войска. Значит и конная разведка обязательно с ними. Так что не стоит мешкать. Надо поскорее убираться из этих мест.
Коварный противник эти сельджуки. Считай, поймали казаков в западню, под картечь заманили. Выходит, тот самый разведчик Лимо, не жизнь свою спасал, а ответил, как заранее условились, что мол, палите сюда, братцы, заманил я ворога под наши пушки.
Северный берег острова протянулся на три дня пешего пути. Тут низменная равнина, но в тихую погоду крупному кораблю к суше можно подойти на сотню шагов, потому что дно понижается довольно быстро. Береговая линия почти прямая — мысы короткие и широкие от шторма не защищают. Зато, как высадился, так и иди, куда хочешь. Ни гор тебе, ни лесов, ни оврагов, ни болот. Встал на якорь, и пускай шлюпки. Лишь бы не штормило.
Поворотили спиной к морю и отпустили поводья. Лошади пошли шагом, сами выбирая дорогу. Седоки доверились их чутью — тьма ведь кромешная. Что тут разглядишь?
— Федот, а батюшка твой, царство ему небесное, о том, что сельджуки затеяли, ничего тебе не говорил?
— Мало он знал. Поминал, что собираются разом высадиться во многих местах, ну, и, где добьются успеха, то себе и оттяпают. Что на столичный остров посягать не станут — то точно. Ендрик при нем знакомые офицеры не поминали, но полков к кампании готовилось много. Не успел папенька всё что нужно выведать. А у нас здесь велики ли силы?
— В крепости сотен шесть солдат, стрельцов сотня пешая, да полусотня конная. Казаков тут на севере опять сотня, но уже неполная. Да бояр десятеро, за каждым дружина десятка в три бойцов. Так это всё воеводе ещё собрать надо и неприятеля разведать.
Как забрезжит, поскачем в город, Чухнину всё обскажем. А пока — ноги лошадям не сломать бы.
— Вроде, уверенно идут, — отозвался Васька. — Путь под нами езженный, вроде как с колеями даже.