Свои. Путешествие с врагом
Шрифт:
По свидетельствам других солдат батальона, и в VII, и в IX форте людей укладывали в ямы ничком и только тогда расстреливали. После того как расстреляют одну партию, на трупы укладывались другие.
По этому делу был допрошен свидетель Юргис Восилюс, он утверждал:
Поскольку недалеко от этого форта было много жилых домов, посмотреть на расстрел собралось много местных жителей. Мне как охраннику пришлось их отгонять и не подпускать близко, поэтому картину самого расстрела я как следует не разглядел [84] .
84
Ibid., p. 40.
Вот как, по словам Пранаса Матюкаса, расстреливали евреев из Каунасского гетто. Операцией руководили те же самые офицеры – Дагис, Барзда, Норкус.
IX форт. Матюкас, допрос 15 января 1962 года:
Нам было сказано, чтобы с вечера не напивались, потому что в шесть или восемь часов
На другой день, в восемь часов утра, рота построилась, и мы все пошли к гетто. В этой операции участвовал весь наш батальон.
Из гетто другие солдаты отдали нам около 400 евреев, мужчин, женщин и детей, потом мы, 8–10 солдат, взяли под стражу этих евреев и погнали их в девятый форт, который был примерно в двух километрах от города. Пригнали евреев в форт, где была большая яма. Там их передали охранять другим солдатам, а сами опять вернулись в гетто, забрать очередную группу людей. Пригнав в форт вторую группу смертников, я больше в гетто не пошел, а остался в форте.
За фортом в противоположной от Жемайтского шоссе стороне были вырыты три длинные траншеи, длиной, наверное, около ста метров, два метра в ширину и столько же в глубину.
Подойдя к выкопанным рвам, я увидел солдат из нашей третьей роты, их было около 30 человек. Из офицеров с ними были Барзда, Норкус, Дагис. Кроме того, была группа немецких солдат и офицеров.
Одновременно смертников расстреливали около 30 человек из нашей роты и около 10 немецких солдат, которые стреляли из автоматов, а офицеры – еще и из пистолетов. Я тогда стрелял из своего ружья и сделал около 60–70 выстрелов. Стрелял примерно часа полтора. Сколько человек застрелил лично, сказать не могу, потому что мы стреляли все одновременно в общую массу людей, которые были в яме. Помню, что лично я принимал участие в расстреле двух групп по 400 человек. Стрелял, понятно, с перерывом.
Вообще сказать, кто как около ям стоял и стрелял, не могу, потому что там никакого порядка не было: одни, отстрелявшись, уходили, другие приходили.
Среди смертников я узнал Гравецаса, Ривериса [85] .
Я брал только золотые зубы. В IX форте давали водку, но очень мало. Когда мы приходили брать патроны, Норкус и Барзда давали глотнуть водки из бутылки. […] В тот день, как говорили среди охранников, было расстреляно примерно 8–10 тысяч человек. После расстрела солдаты выбирали себе из кучи одежды расстрелянных вещи получше. Я никаких вещей расстрелянных не брал, во время расстрела пару раз взял у людей, которых гнали к ямам, часы, которые они сами мне отдавали [86] .
85
Ibid., т. 12, p. 142.
86
Ibid., p. 142.
Евреев укладывали ничком, как и в VII форте, и тогда расстреливали. Когда рота закончила расстреливать взрослых евреев, немцы из автоматов расстреляли детей. Спасся только один мальчик одиннадцати лет.
Когда мы второй раз расстреливали в IX форте, это был расстрел чехословаков. Нас пригнали в IX форт, сказали, надо будет расстрелять примерно 2 тысячи человек. Смертников гнали с засученными рукавами, чехи сказали, их ведут прививать от оспы. В ямах чехи пытались бежать, но куда побежишь, когда окружены [87] .
В массовых убийствах людей я участвовал потому, что этим занимался наш батальон, третья рота, в которой я служил. Я выполнял приказы [88] .
87
Ibid., с.145
88
Ibid., p. 254.
Из речи Пранаса Матюкаса на суде в 1962 году:
Если по совести, то я виновен. Но как солдат – нет. Я просто выполнял приказ. Я не знал своей цели [89] .
Содержащиеся в деле показания подсудимого Алексаса Райжиса:
После расстрела я видел у Матюкаса зубы. Матюкас сам показал на ладони золотые зубы. Я спросил, на что Матюкасу нужны зубы, так военные сказали, что он зубной техник, а жена его – зубной врач. У Матюкаса я видел вымытые, очищенные золотые зубы, кажется, 4 зуба [90] .
89
Ibid., p. 145.
90
Ibid., p. 150.
После войны Пранаса Матюкаса судили, но в тюрьме он сидел недолго. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года “Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.” лица, осужденные на десять лет лишения свободы, были освобождены, осужденным на двадцать пять лет срок наказания сократили вдвое. Пранас Матюкас вышел из заключения, поселился с семьей в Паневежисе, работал по специальности – зубным
91
Маленький город в Паневежском уезде, в то время его население составляло примерно 2500 чел. (Прим. пер.)
Шесть лет спустя, когда выяснились новые обстоятельства, он был арестован повторно. Запросили характеристику с места работы. Главный врач поликлиники о Матюкасе отозвался так:
Трудолюбивый, энергичный, активный участник самодеятельности, во многом содействовал оживлению художественной самодеятельности, занимался в драмкружке [92] .
Пранас Матюкас и еще семеро убийц из третьей роты Национального трудового охранного батальона были приговорены к расстрелу. 9 ноября 1962 года в Вильнюсе приговор был приведен в исполнение. Карьера зубного техника закончилась.
92
Ibid., p. 140.
“Пранас Матюкас участвовал в расстреле около 18 тысяч человек”. (Судебное определение) [93] .
Историк Альфредас Рукшенас рассмотрел мотивы, которыми руководствовались убийцы из Каунасского батальона самообороны. Он разделил людей, вступавших в батальон, на четыре категории [94] :
Патриоты – те, кто вступал в батальоны самообороны, желая защищать родину от врага и веря, что батальоны – начало будущей армии независимой Литвы.
Безработные – бывшие офицеры литовской армии и другие не имеющие работы лица, которые вступали в батальоны, потому что там платили вознаграждение.
Обиженные – затаившие обиду офицеры литовской армии, которых в советское время уволили в запас, и те, кого допрашивали советские органы безопасности; они хотели расквитаться с обидчиками.
Незащищенные – те, кто служил советскому режиму, они вступали в батальоны, желая избежать наказания. Были и такие, которые боялись, что их увезут на работы в Германию.
93
Ibid., p. 264.
94
Alfredas Ruksenas. Lietuvos gyventoju stojimo i Kauno savisaugos batalionus 1941 m. vasara ir rudeni motyvai. Is: Genocidas ir rezistencija, 2012, Nr. 2 (32), p. 7–26.
Четвертого июля в Каунасском VII форте загнанные в яму евреи были расстреляны все одновременно. Это заняло полтора часа – стреляли до тех пор, пока все в яме не перестали шевелиться. Скорее всего, многие люди в яме не были убиты сразу, а только ранены, они умерли позже, несколько минут или часов спустя. У них было достаточно времени поразмыслить над тем, кто же эти люди в военной форме, которые стоят на насыпи, стреляют, пьют и вскоре их прикончат – может, патриоты, может, безработные, а может быть – обиженные? Или, может быть, незащищенные, которым эта работа давала человеческое чувство защищенности?
Вот как несколько бойцов 3-й роты сами говорили на суде о своих мотивах.
Алексас Райжис:
Сам не знаю, почему я вступил в батальон. Не могу объяснить свои действия. Может, я вступил в батальон от бедности, сам не знаю. Почему в людей стрелял, тоже не знаю [95] .
Юозас Копустас:
Цель моего вступления в батальон была что-нибудь себе награбить. Вознаграждения мы не получали. Вознаграждением за работу нам была одежда смертников. Быть в батальоне мне было выгодно. После первого расстрела не додумался, что делаю что-то плохое [96] .
95
LYA, K-1, b. 47337/3, t. 12, p. 154.
96
Ibid., p. 160.
Клеменсас Скабицкас:
В батальон вступил из-за слабого здоровья, там работа была нетяжелая. […] Тех людей, которых расстреливал, я не знал, они мне ничего не сделали. Я верующий. Расстреливая людей, не знал, как будет. Потом ходил исповедоваться [97] .
После первого совершенного 3-й ротой массового убийства несколько бойцов дезертировали. Один из них, капитан Бронюс Киркила, уйдя в отпуск, 12 июля 1941 года застрелился в своей квартире. Почему? Не выдержал напряжения? Или, как предполагают историки, решил мстить евреям до тех пор, пока не убьет “установленное для себя количество”? Выполнив это, Киркила и застрелился.
97
Ibid., p. 166.