СволочЪ
Шрифт:
И побыстрее…
Только ведь сволочь — на то и сволочь, чтобы никогда не делать того, о чем просят.
— Бонд! Состояние организма? Докладывай, ну?!
До чего же мерзкий у него голос. Пришлось повернуть голову и смотреть в глаза, прямое обращение требует непременного зрительного контакта, а сейчас не та ситуация, чтобы тратить энергию на открытое противодействие программе.
— В пределах нормы.
Ну чего ты стоишь и смотришь, сволочь? Чего тебе еще надо? Ты ведь уже победил. Да, я еще трепыхаюсь — и буду трепыхаться до последнего, вы сами нас такими создали, не умеющими сдаваться, но… Ты ведь уже победил и понимаешь, что победил. Ты это видишь, не можешь не видеть. Не слепой же. И точно так же не можешь не видеть, что я это тоже понимаю. Так неужели тебе так важно дожать до конца?
Важно, наверное.
Ты же сволочь.
Ларт Рентон
Нет, ну не сволочь ли?!
Сидит, смотрит. Дышит как загнанная собака, мокрый весь. Он и с простреленной грудью лучше выглядел. Во всяком случае, не смотрел — так. И проще самому перейти на машинный канцелярит, чем спросить — тебе совсем-совсем хреново или еще не так чтобы очень?
— Состояние выводящей системы?
— Перегруз.
— Насколько серьезный?
— Критический.
Черт, некоторым иногда действительно лучше молчать, чем говорить. И так ведь понятно, кто тут на самом деле сволочь, усугублять-то зачем? За базаром вчера надо было следить, а не психа праздновать. Твоя ошибка, твой и ответ должен быть, только вот наказан оказался не ты. А ты вообще чистенький и вроде как ни при чем. Как в том анекдоте — ну и кто же ты, Иванушка, после этого?
Что же делать-то, а?
Понятно, что просто аннулировать случайные вчерашние приказы теперь даже хуже, чем просто бессмысленно. Это будет форменным издевательством. Умыванием рук. Снятием с себя ответственности — и вины.
Можно просто уйти. Вернуться через полчасика — наверное, как раз хватит времени, видно же, что он на пределе. Потом найти киберу новые штаны, выкинуть коврик и сделать вид, что ничего особенного не случилось. Маленький технический сбой. Проехали и забыли. Да и чего такого, на самом-то деле? Да и вообще не было ничего, ничего не было.
Только вот… он ведь давно мог уже плюнуть на все и сдаться, но зачем-то сидел тут всю ночь. Ждал. Значит, ему это по каким-то причинам важно?
Да какая разница, что там важно или неважно машине! К тому же никто ничего не узнает, это тебе не спалось, остальные же раньше девяти не появятся, шеф приучил. А киберу так и вообще можно приказать стереть информацию за последние сутки, вроде как особо важного там ничего не было, значит, можно, и он-то как раз все забудет на самом деле… Ведь можно же, да?
Можно. Наверное…
А потом научиться бриться на ощупь. Тоже, наверное, можно. Чтобы больше никогда, даже случайно, даже на миг не встретиться взглядом с той сволочью, что смотрит на тебя из зеркала.
Потому что есть вещи, которые человек не может допустить, если и дальше предполагает считать себя человеком. Даже если он твердо знает, что ему все сойдет с рук и он останется чистеньким. Даже если никто не узнает. Даже по отношению к… ну да, машине. К тому же сволочи. Все равно — нельзя.
Особенно если у этой сволочи при всем ее покерфейсе с каждой секундой все ярче полыхают уши и в остекленевших глазах плещется бессильная тоскливая ненависть, того и гляди готовая хлынуть через край.
Тогда — что?
Ларт затравленно огляделся. Вот же влип! Мусорная корзина не вариант, она сетчатая, да и пакет там драный… О! А вот это — вполне.
Ларт схватил со стола наградной кубок и одним движением вытряхнул на пол медали и прочий хлам…
11. Старые проблемы
— Всегда к твоим услугам… Л-ларри.
«Сволочь! — привычно и почти с удовольствием подумал Ларт, пряча усмешку. — Ах, какая же он все-таки сволочь!»
Сволочей вокруг Ларта Рентона всегда было много, что уж тут поделать. Карма такая, похоже. Издалека чувствуют и собираются рядом, словно у них ларт-радар какой, у сволочей этих. Тут злись, не злись, все равно не поможет.
Однако по отношению к этому одному ьвполне конкретному сволочу он теперь испытывал довольно странные и сложные чувства, основными из которых, пожалуй, были гордость и умиление. А вот раздражения не было, ну ни грамма, как отрезало. Да и как можно злиться на того, кто нарывается так нелепо, так нагло, упорно и так… по-детски! Ну и что, что выглядит он вполне себе взрослым мужиком лет двадцати пяти — он и в первые секунды жизни так выглядел, их такими в репликаторах и штампуют, физиологически взрослыми уже, на пике развития и полезности, дешево и сердито. А на самом деле сколько ему, сволочи этой? Девять? Восемь? Паскуднейший возраст. Шпионскую линейку на основе третьей модификации усовершенствованных гардов в производство запустили одиннадцать лет назад, плюс полгода на полноценное дозревание клона и месяца три-четыре на отработку синхронизации с имплантатами. И значит, наглому киберу никак не может быть больше десяти с половиной, и то в том случае, если он был из первых.
Щенок!
Такой задиристый, такой маленький, такой нахальный! И такой уязвимый. Ну как на такого злиться всерьез, даже если он и наскакивает, даже если пытается цапнуть, в извечной подростковой попытке нарваться.
Потому что только слепой не заметит — этот паршивец именно что нарывается. Знает, что может огрести, причем заслуженно, причем почти не сомневается, что огребет непременно. Знает даже чем и как — ну, во всяком случае, ему кажется, что знает, — не хочет до судорог, трусит как последняя… хм… ну да, сволочь. Но все равно нарывается! Потому что не может иначе, хотя и видно, каких усилий ему это стоит.
Почему видно?
Хм…
Да что, Ларт слепой, что ли?!
Пауза перед именем. Ну да, крохотная, неделю назад Ларт ее, может, и не заметил бы. Как и запинку на первой букве. Как и слишком бесстрастный голос. Как и дернувшийся кадык — киборг всего лишь сглотнул, а выглядело так, словно он с усилием выталкивает бешено сопротивляющееся слово, которое никак не хочет вылезать наружу и цепляется по пути за все, что только может подвернуться под букву. Но — вытолкнул. Всем телом. Кулаки сжаты, улыбка растянута, как эспандер, окаменевший подбородок вперед, желваки на скулах, в остекленевших рыжих глазах паника и безысходность. Нет, все это по чуть-чуть, конечно, но… видно же, черт возьми! Видно.
И с какого, интересно, перепугу Ларт еще неделю назад считал эту настежь открытую книгу непроницаемой маской? Да тут же все — печатными буквами, крупным шрифтом, даже неудобно как-то, словно подглядываешь… Хреновый из тебя шпион, бондяра, при такой-то откровенной роже! И как только тебя сразу же не спалили, на первом же задании? А может — как раз и спалили? Потому и нас тобой осчастливили, что шпион из тебя еще хуже, чем из самого Ларта балерина?
— До чего же мерзкая рожа! — Шеф проводил вернувшегося в свою нишу киборга неприязненным взглядом. Пожевал губами. — Вот хоть и похож на человека, а все равно видно, что жестянка. А мне еще заливали, что они умеют притворяться людьми! Клеветническое вранье и пропаганда, чтобы побольше денег вытрясти.