Свой почерк в режиссуре
Шрифт:
— Тридцать пять, — растерялся я.
— Ну вот, еще не поздно! — обнадежил меня Лапин. — Подумайте об этом. И уж во всяком случае не связывайте свои творческие планы с Гостелерадио. У нас с вами вряд ли что получится в будущем. Ну, всего вам доброго, голубчик! Спасибо за звонок! — ласково попрощался он.
Я долго и тупо смотрел на гудящую трубку, прежде чем решился положить ее обратно на рычаг. Мне понадобилось, наверное, не менее четверти часа, чтобы совладать с охватившим меня диким отчаянием и опять понемногу
Я повторил про себя весь телефонный разговор с министром. Несколько раз. Слово в слово. Как видите, и сейчас, спустя столько лет, я его помню досконально. Мы всегда запоминаем все судьбоносные моменты нашей жизни.
В общем, чем больше повторял я лапинские фразы, тем большее сомнение они у меня вызывали. Если уж ему так не понравились мои фильмы, почему он не привел ни одного конкретного довода, примера, почему не объяснил, чем именно они так плохи?!
Я почувствовал, что мне необходимо срочно, сию же минуту разрешить эти раздиравшие меня сомнения. И уже более не колеблясь, вновь набрал номер председателя Комитета. Трубку снял тот же вежливый референт, который соединил меня с Лапиным около получаса тому назад.
— Это опять режиссер Алеников, — сказал я. — Я хотел уточнить у вас, когда именно Сергей Георгиевич смотрел мои фильмы «Приключения Петрова и Васечкина…» и «Каникулы Петрова и Васечкина». Руководство студии просило меня узнать… Для них важно, какого именно числа это было…
— Одну минуточку, я сейчас проверю, — ответил референт. — Не вешайте трубку.
Я ждал с замиранием сердца.
Наконец трубка вновь ожила.
— Тут какое-то недоразумение, — несколько удивленно произнес референт. — Сергей Георгиевич эти фильмы не видел.
— Вы уверены? — еле сдерживая радость, переспросил я.
— Ну конечно, — подтвердил референт. — Я лично отвечаю за все просмотры. Эти фильмы мы ни разу не заказывали.
— Большое спасибо за уточнение. Я передам. На студии разберутся. Всего хорошего.
Я медленно положил трубку.
Теперь я буквально задыхался от ярости.
— Тварь! — шептал я. — Вонючая тварь! Сукин сын! Гад ползучий! Ты же чуть не погубил меня! Чуть не пустил под откос всю мою жизнь!..
Сам того не ведая, коварный министр своей подлостью просто развязал мне руки. Сейчас я был готов к любым, самым отчаянным шагам.
Дочь генсека
Я уже говорил, что с ЦК партии у меня ничего не вышло. Письмо мое оттуда переслали обратно в Гостелерадио. Ну и что было делать?… Выше Лапина в стране был только один человек — генеральный секретарь коммунистической партии. Так что оставался всего один вариант. И я стал усиленно думать, как мне добраться лично до генсека этой самой партии, то бишь до Юрия Владимировича Андропова. Выше идти было некуда, выше был только Бог.
Впрочем, думал я недолго. Мне сразу припомнилось, как кто-то рассказывал, что дочь Андропова, Ирина, якобы работает в каком-то музыкальном журнале. Я открыл телефонную книгу.
Музыкальных журналов в Москве оказалось три. Первый из них назывался «Музыкальная жизнь». С него я и начал.
— Скажите, Ирина Юрьевна Андропова у себя? — спросил я, почти в полной уверенности, что меня в мягкой форме пошлют подальше, поскольку никакой Ирины Юрьевны там наверняка не было и в помине.
Но мне, на удивление, вдруг стало везти. Ирина Юрьевна была и, мало того, присутствовала на работе.
Еще через пять минут я сидел в машине и мчался в редакцию, а еще через полчаса уже был в кабинете заместителя главного редактора журнала И. Ю. Андроповой и с пылом убеждал ее найти время посмотреть мои фильмы.
Андропова удивленно разглядывала меня светлыми глазами сквозь стекла очков.
— Понимаете, Ирина Юрьевна, — горячился я, — это детские музыкальные картины, по сути мюзиклы, фактически новый жанр для нашего кино. Нам, кинематографистам, было бы так важно, чтобы журнал откликнулся на эти работы…
— Я понимаю, — уклончиво проговорила Андропова, — но дело в том, что кино у нас занимается другой сотрудник.
— Я бы очень просил, чтобы фильм посмотрели именно вы! — вдохновенно убеждал я. — Я очень доверяю вашему мнению!
— Вы что, читали мои статьи? — заинтересовалась Андропова.
— Разумеется! — ни на секунду не задумавшись, соврал я, доселе не державший журнала в руках. — Постоянно слежу за ними! И поэтому знаю, какой у вас тонкий вкус.
— Благодарю вас, — улыбнулась Андропова. — Но у меня совершенно нет времени! — продолжала сопротивляться она.
— Ну, тут я под вас подстроюсь, это не проблема! — настаивал я. — Мы можем это сделать в любое время! Даже в выходные. Поймите, это прелестные детские фильмы! У вас, кстати, есть дети?
— Есть, — вздохнула Андропова.
— Ну вот и прекрасно! — просиял я. — Возьмите на просмотр детей, доставьте им удовольствие. Я закажу зал на студии, даже машину, чтобы вас привезти, отвезти…
— Машина у меня есть… — скромно заметила Андропова.
— Тем более! — не сдавался я. — Можно даже привезти фильмы вам на дачу, показать, чтобы вам было удобно. Дача ведь у вас, наверное, тоже есть?
— И дача есть, — опять вздохнула Ирина Юрьевна. — Но ведь мое мнение ничего не решает.
— А ничего и не надо решать! — упрашивал я. — Просто посмотрите. Больше ничего.
Так мы играли в эту игру минут сорок. Помните, как в детстве — «да» и «нет» не говорить, белый и черный не выбирать? Оба мы прекрасно понимали, о чем идет речь, но в открытую не было сказано ни слова. Наконец она сдалась. Дело было в четверг. Мы договорились, что я закажу на студии просмотровый зал на понедельник и перезвоню ей, чтобы подтвердить.
Я искренне поблагодарил Ирину Юрьевну и с легким сердцем отправился домой. Ехал я не спеша, тщательно обдумывая свой следующий шаг.