Свой в своей стране

Котов Сергей

Он посмотрел на меня. В его глазах играли отсветы далёких звёзд.

Из мемуаров Ивана Волкова

Есть вещи более страшные, чем смерть. Например, видеть то, как погибает будущее. Видеть гибель своих детей.

Теперь я это понимаю.

Мы очень разные — все те, кто сопровождал Даниила. Но это то общее, что нас объединяло всё это время. Мы думали о будущем.

Я сказал ему об этом, когда мы гуляли по центру.

Он пригласил меня на прогулку сразу после завтрака. Только

меня. И я понял, что пришло время подводить итоги.

В какой-то момент мне даже стало интересно: он с каждым так говорить будет? А даже если и так — едва ли я это узнаю.

Мы спустились к «Океану», прошли немного по Светланской до Фокина.

Долго молчали.

Я смотрел на жителей города, на дома, на граффити и ресторанчики. Сколько разных жизней. И в то же время в каждой — нечто общее. Удивительно, как город способен отражать чаяния и мысли такого большого количества людей. Быть воплощением воли.

Нельзя сказать, чтобы тут было идеально чисто или сферхкомфортно, как в столице. Не было и особых архитектурных изысков. Но в то же время в каждой улочке ощущался особенный, «домашний» дух. Ощущение достоинства и самодостаточности. Город будто говорил: «я такой, какой я есть. Я люблю и любим. И я буду жить».

Наверно, мне передалось это настроение. Поэтому разговор я начал первым:

— Думаю, понял, что происходит. Для чего это всё было нужно, — сказал я.

Даниил глянул на меня и улыбнулся.

— Каждый из вас понял. По-своему, — ответил он.

— Нет, я в целом. Скажи, сложно было рассчитать всё так, чтобы это сработало? Выбрать критические точки?

— Не очень понимаю, о чём ты, — снова улыбнулся он.

— Да и ладно… главное, что я нутром чую: всё правильно. Только вот… — я сделал паузу.

— Да? — спросил Даниил.

— Я себя не вижу во всём этом. Смотрю на свою жизнь, и понимаю: а пик-то пройден. На что теперь рассчитывать? Что заново строить? Нет, желание-то у меня по-прежнему есть. Только знаешь… за эти годы ещё и немного мозгов выросло. Точно ли я смогу? Меня ведь будет расхолаживать то, что я в любое время могу выйти. Могу позволить себе комфортную жизнь, до самого конца.

— Ты не о том думаешь, — улыбнулся Даниил. — Попробуй больше смотреть по сторонам.

Я уже хотел было поделиться впечатлениями о городе и о людях, но вдруг понял, что он не об этом.

— Да… команда интересная подобралась, — сказал я. — Жаль, не все доехали до места.

— Ты про Андрея? — улыбнулся Даниил. — Ты же понимаешь, что он был первым. И первым сделал всё, что надо. Да и мама его была против. А кто я такой, чтобы противиться воле родителей?

— Мы будто нарочито разные, — продолжал я. — Учёные и работяги, чиновники и неформалы, бандиты и коррупционеры…

— В прошлом, — добавил Даниил. — Это важно.

— Пожалуй, — согласился я.

— Я же сам не святой. И не могу выступать за некое абсолютное добро. Ты же понимаешь, — вздохнул он. — Мне другое важно.

— Будущее, — сказал я.

— Верно, — кивнул Даниил. — Будущее.

—

Развитие есть там, где есть противоречия, — сказал я. — Ты ведь про это, да?

— И да и нет, — он пожал плечами. — Главное, что именно ты — про это.

Вот это было действительно неожиданно.

— Ты ведь не замечал этого толком, — продолжал Даниил. — Но посмотри сейчас: что было одним из важный цементирующих звеньев в нашей компании? Почему такие разные люди всё время поездки даже не поругались ни разу? А ведь каждый — личность, и часто с амбициями. И даже с очень разными взглядами на эту жизнь.

— Дело в тебе, — ответил я.

— И да и нет, — ответил он. — Я мог играть эту роль в самом начале. Но потом, когда нас стали прессовать, вся конструкция не выдержала бы. Если бы не было внутреннего стержня, более прочного, чем ощущение сверхъестественного.

Я с сомнением покачал головой. Мы проходили по мосту над железнодорожными путями и внизу как раз ехал пассажирский поезд. Мне вдруг остро захотелось оказаться в купе, слушать перестук колёс, наблюдать за мелькающим за окнами пейзажем… поезд — это всё-таки совсем не то же самое, что авто или тем более мотоцикл. Иногда хочется именно такого способа путешествия: когда тебя везут, а ты может только наблюдать за меняющейся картиной реальности…

— Знаешь, что думал каждый из них, когда присоединялся к нам? — Даниил посмотрел на меня; в его карих глазах мелькнул озорной огонёк. — Что раз уж такой мужик в компании — значит, дело точно стоящее. Такие так просто не ездят на другой конец света, без весомой причины. И они ведь до сих пор продолжают так думать.

— Это чёрный… он больше не вернётся? — спросил я.

— Он до сих пор рядом с нами. И никуда не уходил. Но, если всё пойдёт нормально, тебя он больше не побеспокоит.

— Ты говоришь загадками. Мне это не нравится.

Я посмотрел на Даниила. Он шёл с какой-то особенной, рассеянной улыбкой и смотрел по сторонам, на людей. И тут я вдруг заметил, что каждый, на кого он глядел, будто бы преображался: улыбался, поднимал взгляд, делал глубокий вздох и вообще как-то светлел изнутри.

Вот одинокая пожилая женщина с тростью. Тащит тележку. Вдруг — выпрямляет спину и двигается дальше, улыбаясь. Весёлым шагом, удерживая трость в руке лишь по привычке.

Вот парень-курьер. Сгорбленный под весом короба. Мрачный, насупленный вдруг смотрит на меня с задором, будто только что ему в голову пришла какая-то гениальная идея…

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Я? — Даниил притворно удивился. — Я… понимаешь… у всех ведь свои соблазны.

— То есть ты и вот так умеешь? Зачем тогда вся эта возня, если можно взять и разом решить проблемы всех?

Даниил вздохнул. Остановился, закрыл глаза.

— Это даже не капля… пылинка в море. То, что я могу сделать здесь и сейчас, — сказал он. — И за всё приходится платить. Даже за чудеса. Но, понимаешь… у всех свои соблазны.

Я молчал несколько секунд. И лишь потом понял.