Своя дорога
Шрифт:
Мне бы раскидать уродцев! Расшвырять во все стороны! Но возможности пошевелиться не было – меня оплели черными кольцами гигантские черви, вылезшие прямо из раскаленной скалы. Они продырявили мою плоть: протащили свои колючие тела между ребер, сквозь руки и бедра. Оставалось только рычать от злобы на свою беспомощность, проклиная все и всех до тех пор, пока язык не распух от жажды. Когда же он почернел и перестал умещаться во рту, я взмолился, прося воды или смерти.
Кто-то из карликов сунул под нос чашку, и теплая жидкость хлынула в высохшее горло. Но через три глотка вода превратилась в горький яд, разъедающий
Сколько тянулась эта пытка, сказать не могу – я потерял счет времени. Каждая секунда, проведенная в этой пропитанной жаром и дымом преисподней, казалась вечностью. Возможно, что минуло несколько лет, а может, всего пару часов!
Иногда в непрерывных мучениях случались передышки: откуда-то издалека долетал изумительно красивый голос – женщина пела на неизвестном мне языке что-то похожее на колыбельную. И в этот момент, повинуясь незримой певице, скалы становились холоднее, карлики прятались, а к измученному телу прорывался свежий ветерок. И даже язвы болели меньше. Тогда я проваливался в забытье и засыпал. Правда, пробуждение было ужасным – демоны не оставляли меня в покое.
Если бы я мог освободиться от оков!
Когда боль становилась невыносимой, я кричал, пробуя вырваться.
И все это время задавал сам себе вопрос – за что Ирия возненавидел меня, отправив в это страшное место? За что?!!
Наконец в тот момент, когда моя плоть почти превратилась в истлевшую головешку, способную рассыпаться на куски от неловкого прикосновения, жестокий бог спохватился, решив, что такого страшного наказания я все-таки не заслужил. Тело пронзило знакомое чувство, даруя облик, в котором мне сам царь мертвых не страшен. В тот же момент острые шипы рассекли панцирь колючих червей, словно лезвие клинка пергамент, давая возможность двигаться.
Я рванулся прочь от боли, горя желанием добраться до своих мучителей… И тут же пекло исчезло, явив взору ровные стены спальни и яркий свет.
Зрение, ослабленное ядовитым жаром, восстановилось не сразу: комната плыла и кружилась. Из этой круговерти я с трудом выхватил сердитое бледное лицо, склонившееся надо мной. Маленькая ладошка легла прямо на шип и толкнула меня обратно в кровать.
Туда я не хотел, ох как не хотел! Ведь стоит лечь, как снова попаду в пекло!
Однако воспротивиться я не мог – реальность тесно переплелась со сном. Мои ноги оказались туго спеленаты простыней и привязаны к кровати, а с рук свисали обрывки прочного плетеного шнура. И язык не повиновался – он по-настоящему распух и едва умещался во рту. Поэтому я зарычал.
И тут же откуда-то со стороны послышался голос сирин:
– Ох ты, дело дрянь! Опять порвал веревки?! Придержи его, Эрхена, напоим бедняжку лекарством!
Помню, что в тот момент удивился: «Что за глупый приказ? Да разве удержит меня какая-то женщина?» И рассердился на невозможную наивность волшебника. Даже хотел отругать его, но не удалось: в тот момент, когда я открыл рот, о зубы стукнул металл, и в горло залили теплую жидкость. Она пахла медом и липой.
Я покорно проглотил настой, чувствуя, как лекарство гасит бушующее внутри пламя.
Стало так хорошо, что я откинулся на подушки и позволил врачевателю теребить меня, как ему заблагорассудится.
Меня несколько раз повернули, меняя постель. Чистая, хрусткая от крахмала ткань приятно остудила тело, и я почувствовал – хочу спать. Да так сильно, что не могу даже открыть глаза, чтобы глянуть, чьи же это руки так бесцеремонно обтирают меня. Ведь не мог сирин отрастить себе дополнительную пару, пока я валялся в бреду.
Повторного попадания в преисподнюю, которого так опасался, не случилось, и я проснулся почти здоровым. Почти – потому что слабость удерживала в кровати похлеще любых оков. Но в душе крепла уверенность, что это ненадолго – ведь вместе с хозяином проснулся аппетит. Хотя нет, он проснулся немного раньше, еще во сне.
Я открыл глаза: приглушенный свет, исходящий от светильников, спрятанных в нишах, больше не резал глаза, зато простыни были хоть выжимай. Очень захотелось перебраться на соседнюю, свежую постель, но она оказалась занята. В ней спал… нет, если судить по женственному изгибу бедра и длинным светлым волосам – спала… А, собственно, кто это там разлегся?
После болезни память не желала сразу приниматься за работу, пришлось немного напрячься.
Ах да… Драчливая находка из лавки! Эрг… Эхр… Эрхена!
Надо же… прижилась.
Я попытался встать, сопроводив это действо тихим ругательством. Его хватило, чтобы разбудить девушку. Она резко села, напряженно вгляделась в меня и приготовилась сорваться с места и бежать. Должно быть, я напугал бедняжку – за время болезни она уже привыкла к неподвижному телу, а тут…
– Прости. – Из горла вырвался едва слышимый хрип. Я нахмурился, подвигал языком и попытался сглотнуть.
Странно, горло болело так, словно сорвал голос…
Эрхену, однако, мое карканье успокоило. Более того, она буквально расцвела, будто эти сипящие звуки были пением птиц небесных. А потом девушка вскочила и выбежала из комнаты, громко крича на ходу:
– Датанг, датанг! [1]
Сторукий Мо… лучше бы пить налила или сбегала на кухню за едой.
Я откинулся на подушку в ожидании более здравомыслящих посетителей. Не прошло и пары минут, как в комнату влетел сирин. Увидев пациента в добром здравии, он просиял, напомнив мне парадные доспехи его величества.
– Дюс!!!
Надо же, какое короткое слово, а сколько эмоций.
– Ты жив!!!
– Вполне, а что, могло быть по-другому? – криво усмехнулся я и попробовал сесть.
1
Очнулся! – Пер. с хогарского авт.
– Не двигайтесь, Лирой, все равно не получится, поверьте мне, – добавил еще один мужской голос – в дверях стоял исхудавший, но живой Рис.
Молодчага, Агаи! Спас-таки нашего гостеприимного земляка!
За Лаланном переминалась с ноги на ногу Эрхена.
Вся честная компания собралась, не хватает только Морры. Стоило мне вспомнить про девочку, как она явилась собственной персоной. Ужом пролезла между ног столпившихся взрослых и угнездилась на моей кровати.
Сирин сердито сдернул малышку на пол, намереваясь отругать, но я остановил: