Своя Игра

Пешкова Наталья

Эх, давненько я не брала ее в руки. Пою я, конечно, не столь нежно, зато вполне себе печально. Впрочем, никто не жалуется. Может, терпят из снисходительности? А и араж с ними. Пусть терпят. В кои-то веки мне попеть захотелось. К тому же про любовь.

Не успела я в третий раз затянуть свою любимую песню, как над ухом раздался недовольный голос:

— Хватит всякую муть петь. Ааааа. Мама.

— Не мама. А любимый племянник, — наставительно заявил Умник, выкручивая по-эльфийски острое

ухо мальчишки.

— Ладно-ладно. Племянник.

— Неа. Не просто племянник. Слово "любимый" пропустил.

— Да чтоб тебя, любимый племенник.

— Ну ладно, — вздохнул драгоценный, — не совсем точно, но для первого раза сойдет. Итак, продолжим воспитательное мероприятие.

— Ааааа. Так нечестно. Я тебя старше.

— А я умнее.

— Вы еще подеритесь, — хихикнула я.

— И подеремся, — согласился мальчишка, — если кое-кто ухо не отпустит.

— Кое-кто отпустит, если кое-кто извинится.

— А чо я сделал-то?

— Песни моей драгоценной ругал.

— Ничего я не ругал, — Ильс возмущенно вывернулся из цепких пальцев Умара. — Это я хвалил так. Это ж музыкальные шедевры. Я ж сразу и сказал. А вы за ухо. Злые вы. Уйду я от вас, — мальчишка повторил мою любимую фразу, надувшись, будто мышь на крупу.

— Да куда ты денешься, с подводной-то лодки.

Эх, мне аж стыдно стало — сунулась в чистую реку со своими словечками, замутила всю, загадила. Теперь вон и дети за своим языком не следят.

— Ты что-то хотел сказать, Ильсан? — я поспешила исправиться, старательно подбирая слова. А драгоценного в кресло толкнула — пусть посидит, подумает. Не смущает ребенка своими выходками.

— Я знаю, кто нам поможет, — торжественно заявил Ильс, гордо задрав голову. — Ким ал'Мунсо. Он лучший друг моего отца. И он был в нашем доме в тот день. Он может знать, что тогда произошло.

— Ну-ну… — насмешливо протянул показавшийся в дверях Такин. — Тогда я знаю, кто нам мешает. Ким ар'Мунсо. Злейший враг твоего отца, заполучивший его место в Совете.

— Как это? — растерялся мальчишка, попятившись от неожиданности, и чуть не полетел на пол, запнувшись за край кресла. — Нет. Это неправда.

— Ну да, ну да, — фыркнул грейм, подкидывая на ладони что-то маленькое и блестящее. — Конечно, неправда. Ар Ким — просто святой человек.

— Эй-ей-ей, — возмутился Бумер, взбираясь на спинку кресла. — Титул Святого уже занят.

— Вот видишь? Титул Святого уже занят, — виновато развел руками Ферьон, пряча в глазах улыбку. — Значит, будем считать, что ар Ким — гад.

— Но как… — Ильсан присел на подлокотник стула, сжав в руке не вовремя свесившийся хвост. А лингрэ даже не стал его вырывать, лишь вздохнул печально и глаза закрыл. — Ведь он же… И отец…

— А

что отец? — пожал плечами грейм. — Моя мать вон тоже думает, что мне нравится с той толпой невест встречаться, которую она регулярно в наш дом притаскивает. Но я-то из самозащиты притворяюсь. А вот зачем это нужно было ал Киму, еще вопрос.

— А может, он не притворялся? — упрямо возразил Ильсан. — Я же помню. Он часто у нас бывал. Улыбался всегда.

— Вот так? — Умник, хихикнув, кровожадно оскалился.

— И вовсе не смешно, — обиделся мальчик.

— Умар, ну ты, действительно, как здрасьте, — укоризненно покачала головой я, заставив Ильсана улыбнуться.

— Ильс, ты это… извини.

Мальчишка со вздохом кивнул, но руку Умара со своего плеча скинул.

— Ну, ты сам подумай. Как часто появлялся в вашем доме господин Ким после смерти дедушки? Почему не помог тебе во время следствия? Или дружба — это нечто такое, заканчивающееся со смертью друга? И на его семью хорошее отношение не распространяется?

— Наверно, не смог…

— Да все он смог, — излишне резковато перебил его Такин. — Все, что задумал. Сомневаюсь, что такое можно провернуть на чистой импровизации.

— Может, перейдем от предположений к фактам? — предложила я.

— Точно, — поддержал драгоценный, — чем докажешь?

— А я и не собираюсь ничего доказывать, — одними губами улыбнулся белобрысый, кидая ему блестяшку, — сам смотри.

Блестяшка, с которой столь небрежно обращался Ферьон, оказалась простоватым колечком с большим светлым камнем, напоминавшим кристалл.

— Нашей магией пахнет, — сощурив глаза, протянул драгоценный. — Причем, очень знакомой магией.

— Вот-вот, — хмыкнул грейм, — и Луитти это почуяла. Чуть не увела у меня из-под носа колечко. И еще хорошо, что я загодя спрятал мысли Сараны за зеркальным омутом, и Тигара в нашу игру не вмешивалась. В игру, ага, — вдруг хихикнул он.

— Ух ты. Классная игра, — восхищенно мявкнул Бумер. — И чего мы в нее раньше не играли? Жаль, Двести Восемьдесят Седьмой удрал, а то бы сыграли.

— Не понял, — нахмурился драгоценный. — Во что вы там играли?

— Кажется, я догадываюсь, — засмеялась я, заметив, как слегка покраснели щеки парня, а уши и вовсе полыхнули. — Это явно что-то не совсем приличное.

— Я бы даже сказал, совсем неприличное, — вновь вмешался Президент.

— Ах ты, гад блохастый, — взревел Такин, запуская в кота сверкающую голубоватую молнию. — А ну пошел вон из моей головы.

— Бе-бе-бе, — абсолютно невредимый лингрэ высунул голову в пробитую молнией дыру в спинке кресла и насмешливо показал магу язык. — А Сарана все равно без штанов классно смотрится.