Своя правда

Токарева Виктория Самойловна

Кямал навел на Ирину свои голубые глаза и смотрел незамутненным взором.

– Ты женат, и у тебя ребенок, - сказала Ирина в его голубые честные глаза.

– Кто сказал?

– Джамал.

– А ты слушаешь?

– Еще как...

– Врет он все. Он мне завидует. Он не любит жену, просто боится. Не слушай никого.

У Кямала было спокойное, чистое лицо, какого не бывает у лгунов. Ложь видна, она прячется искоркой в глубине глаз, растекается по губам. Ирина усомнилась: кто же врет - Кямал или Джамал? Можно спросить, устроить очную ставку. Можно, в конце концов,

позвонить к нему домой или приехать к нему домой. Предположим, она увидит жену и сына. И что? Она скажет: ты меня обманул. Но разве он обманывал? Разве он обещал жениться? Он только любил. И сейчас любит. Оставил больного ребенка - и к ней. Любовь к женщине сильнее, чем сострадание. Кямал был любовником и остался им. И все же мать Ирины оказалась права: они женятся на своих.

– Слушай только меня и больше никого!
– приказал Кямал и вылез из-за стола.
– Все завидуют. Ни у кого нет такой любви...

Он икнул и пошел в душ.

Ирина стелила кровать, но движения ее рук были приторможены. Руки уже не верили. И это плохой знак.

Потом они легли. От Кямала пахло не земляникой, как прежде, а тем, что он съел. Мясом и луком. Он дышал ей в лицо. Ирина не выдержала и сказала:

– Поди сполосни рот.

Кямал тяжело слез и пошел голый, как неандерталец. Было стыдно на него смотреть. И это тоже плохой знак.

Саша уехал первым. Он отправился в Москву с азербайджанскими перекупщиками овощей. В Москве торговал на базаре. Азербайджанцы держали его за своего. Акцент въелся как родной.

Там же, на базаре, познакомился с блондинкой. И Ирина скоро получила свадебные фотографии. На фотографии Саша надевал обручальное кольцо на палец молодой невесте.

Невеста - никакая, мелкие глазки, носик как у воробья. Не такую жену хотела она своему Саше. Ну да ему жить...

Ирина поплакала и устремила все свои чаянья на Снежану. Дочь ближе к матери.

Снежана заканчивала школу. В нее был влюблен одноклассник Максуд Гусейнов. Отец Максуда - министр.

Ирина замерла в сладостном предчувствии. Ее дочь войдет в богатый престижный дом. И тогда статус Ирины резко поднимется. Она уже не учительница младших классов, разведенка, русский "джуляб". Она - сватья самого Гусейнова, у них общие внуки. Денег у Гусейновых хватит на детей, внуков и еще на четыре поколения в глубину. Можно будет бросить дополнительные занятия, и даже школу можно бросить. Она будет появляться в тех же кругах, что и родители Кямала, актриса и генерал, и сдержанно здороваться.

Но произошло ужасное. Снежана влюбилась в мальчика с соседнего двора, татарина по имени Олег. Олег - старший в семье, у него десять братьев и сестер. Десять голодных голозадых татарчат ползают по всему двору и жрут гусениц.

Как это случилось? Как Ирина просмотрела? Узнала от соседей. Оказывается, этот Олег каждый день провожает Снежану, и они каждый день отираются в парадном. Мать - "джуляб", и дочь в нее...

Ирина поняла, что времени на отчаянье у нее нет. Надо немедленно вырвать Снежану из среды обитания и отправить подальше от Олега. В Москву. В Сашину семью. Пусть там поступает и учится.

Ирина созвонилась с Сашей. Саша нашел медицинский техникум. Не врач, но медсестра. Тоже хорошо.

Отправили документы. Снежана получила допуск.

Надо было лететь в Москву.

Ирина поехала проводить дочь. Самолет задерживался. Зашли в буфет. Ирина купила Снежане пирожное - побаловать девочку. Как она там будет на чужих руках? Сердце стыло от боли.

Снежана жевала сомкнутым ртом. Ротик у нее был маленький и трогательный, как у кошки. Глаза большие, круглые, тревожные. Как любила Ирина это личико, эти детские руки. Но любовь к дочери была спрятана глубоко в сердце, а наружу вырывалась грубость, как ядовитый дым. Точно как у матери. С возрастом Ирина все больше походила на мать - и лицом, и характером. Умела напролом идти к цели, как бизон.

– Максуд знает, что ты едешь в Москву?
– спросила Ирина.

– Да ну его...
– ответила Снежана.

Так. Все ясно. Статус останется прежним и даже упадет. Деньги Гусейновых будут служить другим.

– А этот?
– Ирина даже не захотела выговорить имя "Олег".
– Этот знает?

– Я буду ему писать, - отозвалась Снежана. Не хотела распространяться.

– Скажи, пожалуйста, - вежливо начала Ирина, - почему тебя тянет в самую помойку?

– Я его люблю. А твоего Максуда терпеть не могу. У него пальцы как свиные сардельки.

– При чем тут пальцы?

– А что при чем?

– Перспективы, - раздельно произнесла Ирина.
– Какая перспектива у твоего аульного татарина? Метла? И что у вас будут за дети?

Снежана сморгнула, и две слезы упали в чашку с чаем.

– Не могу...
– Ирина расстегнула кофту. Ей не хватало воздуха.

Подошла официантка Джамиля, бывшая ученица Ирины. В городе было полно ее учеников. Девочки, как правило, не тяготели к высшему образованию.

– Здрасьте, Ирина Ивановна, - поздоровалась Джамиля.
– Передали, рейс опять задерживается. Вы слышали?

– Ты иди, - участливо предложила Снежана.
– Я сама улечу.

Ирина растерянно посмотрела на Джамилю.

– Идите, идите... Я за ней присмотрю.

– Что за мной смотреть?
– пожала плечом Снежана.
– Что я, ребенок?

Ирина поняла, что серьезного разговора с дочерью не получится. Слишком тесно стоят их души. Снежане эта теснота невыносима. Ей будет спокойнее, если Ирина уйдет и перестанет мучить.

Ирина ушла. Она ехала на автобусе и тихо плакала. Снимала слезы со щеки. Как медленно тянулся каждый день! И как мгновенно промчались семнадцать лет. И теперь вот Снежана уезжает. И хорошо, что уезжает. Первая любовь - нестойкая. С глаз долой - из сердца вон.

Ирина вошла в свою квартиру через полтора часа, и тут же зазвенел звонок. Звонила Джамиля. Она сообщила, что Снежана не дождалась самолета. За ней приехал высокий черный парень, и они вместе куда-то испарились. И на посадке Снежаны не было.

– А билет?
– растерянно спросила Ирина.

– Ну вот...
– ответила Джамиля. Что она могла добавить.

Билет пропал. Снежана сбежала с Олегом.

У Ирины горело лицо, как будто наотмашь ударили дверью. "Ну вот..." повторяла она.