Шрифт:
1
Рестораны – весьма важные заведения. В них не только получают удовольствие, прячутся от скуки, прожигают жизнь, спускают деньги, утоляют голод. Порой в них происходят встречи, которые изменяют существование одного или нескольких людей. В иных случаях общение в ресторане или пивнушке может изменить ход истории. Всё зависит от места и времени. И, само собой, от того, кто встречается.
В начале двадцать первого века в небольшом ресторанчике, занимавшем подвал Центрального дома литераторов и носившем скромное название «Нижний буфет», среди прочих людей выпивало два человека, сидевших за соседними столиками. Одного
И вот они сидели неподалеку друг от друга, выпивали каждый за своё и спокойно поглядывали по сторонам на писательскую братию, издававшую привычный гул, составленный из речей и диалогов, звучавших за другими столиками. Иногда они смотрели друг на друга, вполне доброжелательно, однако, не испытывая при этом никаких чувств. Так бы всё и закончилось, если бы не появилась вдруг шумная кампания молодых поэтов, разгоряченных спорами на каком-то вечере, желавших продлить бурное общение. И так оказалось, что свободных столов уже не было, и потому очень милое создание, представлявшее интересы вновь прибывших, после кратких колебаний обратилось к Петровскому с просьбой пересесть за соседний стол, дабы веселая кампания не мешала ему своим соседством.
Петровский не стал разочаровывать молодежь, но, как вежливый и культурный человек, спросил сидевшего за соседним столиком приятного на внешность мужчину крупного телосложения с умными, чуткими глазами и классическим греческим носом, не будет ли тот против перемещения, о котором его, Петровского, просят молодые люди.
– Да, пожалуйста, – рассеянно отвечал Астахов. – Вы не помешаете.
Петровский занял новое место. Поскольку ему было немного неловко, он обратился к соседу с вопросом, абсолютно пустяшным:
– Вы здесь часто бываете?
– Нет. В первый раз.
– Здесь мило. Демократичная обстановка. Литераторы – весёлые люди. Это поэты. У них вечер был в малом зале. – Он помолчал. Вспомнилось чувство некоторой обиды. – Конечно, там, в том ресторане, – палец указал наверх, – кухня куда лучше и обстановка солиднее. Но там теперь писателей и поэтов не сыщете. Там теперь олигархи. А у нас таких денег нет. Цены там сумасшедшие. – Петровский глянул на соседа полными вселенской грусти глазами. – Вы сам не из литераторов?
– Нет, – совершенно спокойно отвечал Астахов. – Я наукой занимаюсь.
– Значит, вы тоже не шикуете, – обрадовано продолжил Петровский. – Наука в таком же загоне, как и культура. Сейчас нереально прожить литературным трудом. Книги можно писать только из любви к искусству. Гонорары мизерные. Раньше было по-другому. –
– Я смог купить машину только в новые времена, – с поразительной невозмутимостью проговорил Астахов.
– На зарплату? – тотчас поинтересовался Петровский.
– В каком-то смысле, да. Читал лекции в Америке. Вы правы – на здешнюю зарплату не купишь.
Тут Петровскому явилась замечательная мысль:
– Давайте выпьем за знакомство. – Он поднял рюмку. – Меня зовут Василий. Василий Петровский. Писатель. Автор нескольких книг.
Его сосед поддержал начинание.
– Дмитрий Астахов. Физик.
Рюмки сошлись, издав куцый звук. И тотчас прозрачная жидкость покинула их.
– Обычно я предпочитаю сухое вино, – поспешил сообщить Петровский. – А сегодня почему-то захотелось выпить водки.
– Я пью водку, – с прежним спокойствием сказал Астахов и взялся за графин. – Если вы не против, я с вами поделюсь.
Петровский не стал отказываться. Подождал, когда рюмка наполнится, вознес её на должную высоту.
– Давайте выпьем за успех в наших делах.
– Давайте, – согласился Астахов. – Успех – дело нужное.
После третьей рюмки, выпитой совместно, припасы закончились. Петровский кинулся к буфету, взял целую бутылку водки, закуску. Напрасно Астахов пытался дать ему денег, Василий был непреклонен – платит он.
– Скажите, а какой физикой вы занимаетесь? – проявил он естественное для писателя любопытство, наполняя при этом рюмки.
– Космологией.
– Как интересно. Звезды, планеты. Давайте выпьем за космологию.
Предложение было принято. Новая порция водки – выпита.
– Космология занимается устройством мироздания, – прозвучали сдержанные слова.
– Ну… это как устроена Вселенная? – попытался уточнить Петровский.
– Шире. Вселенная может быть не одна.
Располагающиеся по соседству поэты оглушительно хохотали, но это не помешало Петровскому продолжить разговор.
– То есть, как не одна? Это же… Вселенная. – Он даже руки поднял и развел ими, желая тем проиллюстрировать особость предмета, о коем шла речь.
– Ну и что? Мироздание определенно сложнее, чем нам сейчас представляется.
Новый знакомый, похоже, собирался вконец удивить Петровского. Но тот был не так прост, как могло показаться. Глянув пытливыми глазами на собеседника, он выдал вопрос:
– Если Вселенная не одна, в чём проявления этого?
Снисходительная улыбка смягчила строгое лицо Астахова.
– Возьмем любого человека. Когда он что-то делает, например, кушает или ругается с женой, то же самое повторяет множество его двойников, которые кушают или ругаются с женой в невидимых нам параллельных мирах, о которых ничего не знают и не могут знать астрономы. Ну, это как если бы поставить много зеркал, и человек бесконечно повторялся бы в них. Только в каждом из миров есть свои особенности. – Немногословный Астахов прямо-таки преобразился, прекрасный блеск наполнил глубокие, голубые глаза. – Такое устройство мироздания придумал Стивен Хокинг. Удивительный человек. Он давно парализован, общается только с помощью речевого синтезатора. Но совершил уйму открытий. Он не менее гениален, чем Эйнштейн. Сейчас он в Кембриджском университете во главе кафедры, которую прежде возглавлял великий Исаак Ньютон. Так вот Хокинг полагает, что имеется бесконечное множество вселенных, являющихся двойниками нашей Вселенной.