Своя жизнь
Шрифт:
– Именно Дурасовский, сэр, – вежливо ответил я, хотя имя автора у меня сейчас совершенно вылетело из головы.
– А почему именно он? – произнёс Крюгер. – Кодекс Франца фон Болгара ничуть не хуже…
– Лично я бы порекомендовал кодекс Верже…
– Господа, а оправдана ли такая чрезвычайная мера в столь… незначительной ситуации?
– А кто будет выяснять степень значимости оскорбления?
– Можно устроить суд чести…
– Господа, а секунданты уже назначены или нет? Я бы почёл за честь…
В процессе бурного обсуждения, в которое включились собравшиеся в зале офицеры различных стран, Вилсон поочерёдно то бледнел, то краснел от осознания всей нелепости и опасности возникшей ситуации. По сути соскучившиеся по старым порядкам армейцы, которые сделали свои карьеры в горниле войн, полыхающих по всей планете после Второго Удара, сейчас с азартом обсуждали процесс возможного его, Вилсона, убийства! Причём на полном серьёзе.
А вот так-то, пора вспоминать старое. Европа ценой огромных потерь всё же очнулась от противоестественной апатии середины-конца двадцатого века. Молодые и сильные выжили, а примеры для подражания как обычно нашли у своих предков…
– Достаточно, господа, – зычным хорошо поставленным голосом, вставая, произнёс Фуюцки, так, что его услышали даже без микрофона. – Думаю, что дискуссия зашла куда-то не туда, и все мы немного погорячились… Ведь так, лейтенант Икари, лейтенант Вилсон?..
– Сначала извинения, – буркнул я. – От своих слов отказываться не намерен.
Кинул быстрый взгляд по сторонам.
Акаги и Кацураги так до сих пор пребывают в позе жены Лота. Причём ещё неясно, кто из них находится в большем шоке – Рицко или Мисато… Майя и Шигеру тщательно пытаются изобразить знаменитую восточную невозмутимость, но выходит у них это, честно говоря, хреново – слишком уж много приехало в Японию за последние годы разного рода чужеземцев, а дурной пример всегда заразителен…
Остальные находящиеся в зале наблюдают за разворачивающимся действом с неподдельным интересом, многие смотрят на меня с явным одобрением. Похоже, что эту корпорацию, вдобавок ещё и американскую, не слишком любят…
– Что за нелепое представление вы тут раз… – обескуражено пробормотал Дерек.
– Генерал Фишборн?.. – обратился к кому-то из АКПэшников Козо.
С места поднялся невысокий совершенно седой офицер с жёстким прищуром серо-стальных глаз.
– Дискуссия действительно зашла совершенно не туда, – негромко произнёс генерал. – Смысла спорить нет – всё и так станет ясно после испытаний «Джаггернаута». Это расставит все точки над «i». Приглашаю вас всех, леди и джентльмены, через полчаса в наш центр управления, откуда вы сможете наблюдать огневые испытания нашего механоида.
Остальные АКПэники моментально повставали со своих мест, их примеру последовали и остальные находящиеся в зале.
– Генерал?.. – слегка наклонил голову Фуюцки.
– Лейтенант, принесите извинения, – небрежно бросил Фишборн через плечо, направляясь вместе со всей своей свитой к выходу.
Вилсон мрачно посмотрел вслед уходящему начальству и перевёл взгляд на нашу делегацию. Лицо АКПэшника перекосилось, и он, превозмогая себя, выдавил:
– Госпожа Акаги, госпожа Кацураги, приношу… приношу свои извинения.
– Вы удовлетворены, лейтенант? – громко поинтересовался полковник.
– Вполне, – кивнул я.
***
В боксе N 16, выделенном для делегации специального института НЕРВ, было шумно.
– Я тебя убью, малолетний паршивец!!!
– Спокойно, майор, – оперативно заслонил меня от разъярённого командира Фуюцки. – Только без рукоприкладства.
– Мне. Кто-то. Обещал. Что. Ничего. Не выкинет!!! – прорычала красная от гнева Кацураги, обходя замкома слева и нацеливаясь дать мне по уху.
– Командир, я не специально!.. – пискнул, укрываясь за спиной полковника.
– Лейтенант ни в чём не виноват – он исполнял мои указания, – невозмутимо заявил Козо. – И, между прочим, первым предложил прекратить весь этот балаган…
Всё происходящее мне определённо не нравилось. Ладно ещё весь этот срач, но вот поведение заместителя Командующего!.. Это же вообще ни в какие ворота не лезет! И вообще! Он же меня самым натуральным образом спровоцировал, вот! Слова Козо стали именно той самой соломинкой, что ломает спину верблюду…
Вот только майор-то, пребывающая в весьма раздражённом состоянии, этого не знала, что грозило мне, гм… Впрочем, спина полковника Фуюцки казалась мне неплохой защитой от этой разъярённой фурии…
– Указания? – недоверчиво прищурилась Мисато. – Хотите сказать, что приказали Синдзи вызвать на дуэль Вилсона?
– Нет, просто я сказал ему, что не буду… возражать, если лейтенант как-нибудь сымпровизирует… В духе той выходки, что он выкинул на базе русского контингента.
– Это была идея Нагато! – в один голос воскликнули мы с командиром.
– Оперативный отдел, не держите старика Козо за идиота, – хмыкнул Фуюцки. – Вы же прекрасно знаете, что наша Асакура не может не проболтаться…
– Вот паршивка… – пробурчала девушка. – Но… Господин полковник!.. ЗАЧЕМ?
– Так было нужно, – туманно ответил замком. – И вообще, успокойтесь уже, майор – инцидент исчерпан.
– Исчерпан, исчерпан… – пробурчала Мисато и поманила меня пальцем. – Подойди, Синдзи, скажу кое-чего… Да не бойся – не трону!..
Я с опаской подошёл к хмурой Кацураги, готовясь в случае чего вновь отступить под защиту замкома.
Девушка наклонилась ко мне и тихонько прошептала:
– Рекомендую… Узнать о казармах для охраны в штаб-квартире… Потому как с сегодняшнего дня я загоню тебя, паршивец, на тренировки с утра и до вечера!
– Я всё слышу, – громко заявил Фуюцки, усаживаясь в мягкое удобное кресло рядом с небольшим столиком с напитками. – Никаких репрессий в отношении подчинённого. Я понятно выражаюсь, майор Кацураги?
– Угу…
– Не слышу!
– Так точно, господин полковник, – хмуро произнесла Мисато.