Своя жизнь
Шрифт:
Привалившись спиной к двери в кабину, сижу, положив руки на колени. Передо мной в каком-то странном танце пляшут тени.
Что-то на мгновение заставило отвести взгляд, а когда я вновь повернул голову, то передом мной стоял высокий плотный офицер-японец в старом полевом мундире, с рядами орденов и медалей на груди. Секунды хватило на узнавание этого человека, пристально вглядывающегося мне в глаза.
Ноги словно бы сами собой подбросили тело вверх, спина выгнулась по стойке «смирно», кирзачи громко щёлкнули каблуками. Привычно вскинул правую руку к виску, но тут вспомнил, что голова непокрыта и неожиданно даже для самого себя сжал кулак, ударив им в грудь рядом с сердцем.
Как заправский римский легионер.
–
Офицер неожиданно вздрогнул.
– Курибаяси… Даа…
Лицо генерала, большее похожее на мраморную маску, разгладилось; в его глазах вспыхнул какой-то тёмный огонь.
– Да! Именно так меня когда-то звали!..
Привычным движением Тадамити провёл рукой по левому боку, но затем резко отдёрнул её, сжимая в кулак.
– Значит, это тебе Юмико передала мой меч? – пристально взглянул мне в глаза офицер.
– Да, господин генерал! – ответил я, неожиданно нащупывая на простом советском солдатском ремне рукоять висящего меча.
– Я видел тебя ТАМ, но здесь ты другой. Странно… Ты не японец, – с сожалением произнёс Курибаяси. – У тебя внешность варвара и странная форма, но ты – солдат. И ты – наш по духу. Только кто же ты на самом деле? Кому ты служишь?
– Я – русский, господин генерал! А служу… – на мгновение опустил взгляд, но тут же твёрдо взглянул в глаза давно умершему офицеру. – Я не могу предать свою Родину, но волею судьбы ныне стал солдатом, защищающим Империю.
– Империю… – с горечью произнёс Тадамити. – Где та Империя, за которую я сражался и умер? Во что превратили её проклятые гайдзины [19] ? Мы были воинами, а превратились в… Русский, да? Я дрался с вами во времена Номонгана [20] , вы были хорошим врагом – храбрым, честным, сильным. Потом… Потом вы стали врагами янки – это хорошо, надеюсь, вы этого ещё не забыли. Вы, как и мы, тоже проиграли свою войну, странную, но войну. Но скажи мне, солдат, ты служишь Империи, но готов ли ты умереть за неё?
19
Яп. чужаки, чужеземцы.
20
Принятое в Японии название конфликта на Халхин-Голе.
На миг я задумался.
Что для меня Япония? Наверное, всё-таки чужая страна. Навсегда. И этого не изменить. Но мне есть, что здесь защищать – тех, кого я люблю, тех, кто мне дорог. Тех, кто доверился мне и надеется на меня. Это непросто – взять на себя вручённую ответственность за жизни других…
Да… Империя для меня – это люди.
– Да, господин генерал, – твёрдо произнёс я. – Это не моя Родина, но уже и не чужая страна. Наши судьбы теперь связаны.
Он меня поймёт, верю, что поймёт. Я родился не в своём времени – мне больше бы подошло Средневековье или Античность, когда честь и доблесть были куда большим, чем просто словами. Он поймёт меня, этот генерал, ему это не чуждо, в отличие от многих.
– Ты не лжёшь – я вижу это, – тяжело уронил японец. – Ты тоже чужак, но ты можешь понять нас – это хорошо. И ты можешь вспомнить и показать другим, какими мы были прежде.
Окружающее пространство начало таять и растворяться в густой пелене тумана.
– Вспомни. Покажи. Мы сделали ошибки – не повтори их. У тебя уже есть знамя, просто разверни его. Найди свой путь, только не забывай прошлого.
Вокруг больше ничего не было – ни неба, ни земли, только лишь туман… И голос:
Враг не разбит, и значит, я не погибну в бою.
И буду рождён еще семь раз,
Чтобы взять в руки нагинату… [21]
И словно помимо воли из моей груди вырвался ответ:
…И семь раз погибнуть,
Сражаясь за Императора. [22]
Глава 4. Аска на горизонте
Как оказалось, просто так подарить мне меч было нельзя, ибо он являлся частью культурного и исторического наследия Японии. Нет, об обратном ходе речи даже и не шло, просто мне пришлось подписать несколько бумаг и уже только потом забирать син-гунто в своё единоличное владение.
21
Предсмертные стихи генерала Курибаяси, отправленные Императору.
22
Строчки, которые должны были стать ответом генералу.
В комплекте к нему мне чуть попозже доставили классическую деревянную подставку для катаны, но так как офицерский меч не носился в комплекте с более коротким клинком-вакидзаси, син-гунто пришлось быть в гордом одиночестве. Другим немаловажным предметом оказалась внушительного вида официальная бумага синего цвета, удостоверяющая, что по общепринятой в Японии классификации это – «очень важный меч», являющийся «достойным элементом культуры». А это вам, между прочим, не хухры-мухры – обычным штамповкам такое не полагалось. Син-гунто Курибаяси – это меч с ого-го! какой историей, ибо был родовым клинком, переоформленным под общеармейский стандарт. Генерал-то ведь у нас был из самурайского рода, многие сотни лет служившего вассалом старинного клана Санада, так что просто по определению не мог иметь меч без истории или выкованный каким-нибудь малоизвестным мастером…
Хотя какая, в сущности, разница, кто делал этот син-гунто? Мне было гораздо важнее, кто им ВЛАДЕЛ. Небеса и подземелья, если бы раньше кто-нибудь сказал, что в мои руки попадёт самый настоящий клинок самого настоящего генерала времён Второй Мировой, являвшегося исторической личностью, ни за что бы не поверил! И по барабану – японский это генерал или русский. Честный, храбрый, умелый? Ну и всё – большего не надо. Нет, конечно же, ТТ Жукова (или что там у него было?) или «вальтер» Роммеля было бы заиметь гораздо лучше… Хотя такой меч – это, наверное, всё же на порядок круче. От такого наградного оружия у меня разве что слюни не текут, а ведь мне его теперь, вообще-то, даже можно с собой таскать. Официально. Как хранителю ценной исторической и культурной реликвии, во как. Главное, за пределы Японии не вывозить, ибо табу.
Нет, я, разумеется, никуда его таскать не собираюсь – больно уж ценная штука. Ещё, блин, покоцаю или профукаю, не дай Аллах… Тьфу-тьфу-тьфу! Беречь! Как зеницу ока беречь! А то ведь позора на всю Империю будет…
Ух, как вчера Фуюцки-то прямо после церемонии задвигал речёвки перед борзописцами! И про преемственность поколений, и про традиции предков, и про новое поколение защитников Родины… Ну, чисто замполит или проповедник – сразу видно бывшего профессора-лектора. Я аж почти заслушался, хотя и всё моё внимание на тот момент было приковано к генеральскому клинку. Мисато, вон, просто ограничилась дружеским рукопожатием и хлопком по плечу… Но, чёрт побери, сколько у неё тогда в глазах было гордости… Я же ей, можно сказать, сын, брат и подчинённый… Неее, после всего этого мне теперь хоть в лепёшку вместе с Ноль-первым нужно будет разбиться, но флот не опозорить. То есть Империю и человечество не подвести. Из вариантов у меня теперь только побеждать до победного конца (каламбур, однако), погибнуть в бою или совершить сэппуку. Последнее, кстати, было бы крайне нежелательно – я же вроде как христианин, крещённый, мне нельзя… Разве что только с гранатой под танк или грудью на амбразуру.