Священная швабра, или Клуб анонимных невест
Шрифт:
— Но что это было — альтруизм или ошибка? — Рогаткин собрался с духом и всё-таки задал мучивший его вопрос.
— А вы уловили суть, — грустно ухмыльнулся коллекционер. — Не даром кушаете свой хлебушек, гражданин следователь, да-с… Право на ошибку есть у каждого фармазона! И потом, есть ценности бесспорные, а есть небесспорные.
— Подождите, но ведь страховая стоимость священной швабры составляет десять миллионов долларов? — напомнил старший следователь.
— Пойдёмте, я вам кое-что покажу, — Бубс встал и отдёрнул занавеску в углу.
За
— Заходите, не бойтесь, у меня тут кладовка, — Бубс кивнул на металлический кувшин, стоявший на полке. — Вот сосуд со злом дьявола, держите, только крепко!
— С чем? — Рогаткин отдёрнул руку. — Что за гадость вы мне даёте, я ни за что не возьму!
— Если вы не верите в дьявольское зло, то для вас это просто кувшин, не так ли? — хихикнул Бубс и с грохотом поставил сосуд обратно на полку. В кувшине что-то зашипело, звук был похож на брызги масла, попавшего на горячую плиту.
— Или вот, — Бубс достал из кармана ржавый ключ. — Откроем ящичек и посмотрим старинное подносное блюдо, — коллекционер вытащил из деревянного ящика небольшой бронзовый поднос. — На этом подносе подавали обед самому Александру Македонскому во время его походов, и в то же время, это всего лишь гнутая почерневшая штуковина! — Бубс бережно спрятал блюдо в ящик и закрыл его. — Или вот, бирки от первых платьев Шанель! — подмигнул он. — Очень большая ценность для понимающих в бирках! Хотите, подарю?.. А то в них всё равно никто не понимает.
Через час хмурый Лев Тимофеевич вышел на улицу и почесал перчаткой морщины на собственном лбу.
— Скорее всего, через несколько лет швабру выставят на аукционах «Сотбис» или «Кристи», да-с! — вслед ему напутственно произнёс коллекционер. — Вот увидите, выставят, как пить дать! Заходите в гости, всегда буду рад вас видеть, Лев Тимофеевич. За мной бутылка!..
Рогаткин закурил, глядя на звёзды, и оглянулся в поисках туалета.
В Москве стоял собачий холод.
Гончаров
Дарья Михайловна Гончарова, горящими от негодования глазами кивнула на «ELLE», который он специально захватил с собой. Это был их обычный воскресный обед в ресторане «Вертинский».
— Пап, тебе не надоело рассматривать эту телеведущую? — спросила дочь, пробуя вино и морщась. — А помнишь, как целый год ты ходил в эротический салон подстригаться? Там клиентов обслуживали голые маникюрши и парикмахерши.
— Помню, — кивнул Михаил Васильевич. — Ты за мной шпионила? Как некрасиво, Дарья Михайловна.
— Сколько они с тебя денег содрали? — Дарья Михайловна с аппетитом жевала зелень.
— По прейскуранту, — усмехнулся Гончаров.
— Твои тридцать три любовницы, папа, вот уже где у меня! — Дарья Михайловна поправила пирсинговую «гантельку» в носу.
— Мои тридцать три любовницы тебя не касаются, Даш, — примирительно сказал Гончаров, когда официант отошёл. — Неужели, ты никогда не поймешь меня?..
— Папа, а ты — меня? — Дарья Михайловна раздавила
— Если ты ещё кому-нибудь сломаешь нос, эгоистка… — уронил вилку Гончаров.
— Пап, ты что, шуток не понимаешь? — наклонив голову, ласково спросила дочь. — Ну, пап, ты совсем…
И тут Гончаров в тысячу первый раз понял, что топать ногами и грозить бесполезно — время увещеваний прошло безвозвратно.
— Посмотри в зеркало на свое изношенное лицо, папа!.. Посмотри, хотя бы минуту. И потом ты всегда выбираешь не тех! Всегда не тех, папа… Скажи, ну какой в этом смысл?.. Спасибо, на сегодня я сыта, — прошла минута, и дочь походкой победительницы уже выходила из ресторана.
Гончаров вздохнул, доедая заказанный суп.
«Каждый мужчина по-своему идеалист, — думал он, глядя в тарелку на варёный лук. — Дщерь решила, что я все силы должен вкладывать в бизнес, но в настоящий момент мне не хватает женщины рядом. В моём доме её просто нет! Там, иногда бродят Даша, мыши и я — живые привидения моего дома».
Неделя нейтрализации скандалистки
Даша Гончарова села в машину и с наслаждением закурила. Она точно знала, как держать руку на пульсе жизни своего папы.
Хаотичность передвижения, с которым Даша обычно перемещалась по Москве, была неплохо изучена экипажем машины, который следовал за ней всегда. Дочь Гончарова по привычке заехала в «Паттерсон» и, ничего не купив, ровно через десять минут бодро вышла через «нулевую» кассу.
— Ну что, малыш, охраняешь? — Даша улыбнулась симпатичному охраннику, который стоял на выходе.
— Расстегните куртку, — улыбнулся охранник ещё шире.
— А больше ничего?.. — возмутилась Даша.
Только через два с половиной часа она вышла из двери чёрного хода магазина в сопровождении наряда милиции. Пакет чипсов, упаковка финской карамели «Ежевичка», блок жвачки «Орбит» и три шоколадных яйца «киндер-сюрприз», которые извлекли из её куртки, стоили больше пятисот рублей.
Телефон отца не отвечал. Ночь Даша провела в «обезьяннике».
— Всяко в жизни может быть! — сказал ей утром оперативный сотрудник Махноносов. — Дело завели, подписочку о невыезде оформили, так что ждите повестку в Москворецкий суд, Дарья Михайловна.
— И что? — обернулась Даша. — Что дальше, плебей?..
— Полгода исправительных работ, — пожал плечами плебей Махноносов. — Вы ж, рецидивистка, Дарья Михайловна! Зря вы так сопротивлялись вчера в «Паттерсоне», ведь за то, что вы покусали сотрудника милиции, ещё полгодика накинут! Бывайте…
Даша вышла из отделения милиции, огляделась и пешком пошла к магазину «Паттерсон». Её «форда» у магазина не было. Постояв на том самом месте, где оставила «форд-маверик», она вытащила из кармана связку ключей, «севший» телефон и бумажник. Найдя банкомат, Даша просканировала кредитку. Появившаяся надпись — «кредит исчерпан» возмутила её.