Священная тайна
Шрифт:
Аббат посмотрел на присоединенный к лэптопу мобильник. В его голове роились новые идеи, вызванные полученной информацией. Надо позвонить Корнелиусу, чтобы девушку как можно быстрее доставили живой и невредимой в Цитадель. С ее помощью он исполнит давнее пророчество и обещание, данное Богу основателями братства. Только сейчас аббат понял: таково его предназначение, вот почему он появился на свет. Затем мысли настоятеля Цитадели перенеслись к прелату, который лежал во тьме и беспокоился о том, как Бог оценивает дело его рук. Аббату было искренне жаль старика. Сам он не собирался закончить свои дни, снедаемый беспокойством о том, что
Аббат вспомнил, как немощный старик отвернулся от него и на просьбу разрешить действовать лишь отмахнулся высушенной, словно у мумии, рукой. Прелат стар, но упрям. Его упрямство чуть было не стоило им долгожданного освобождения.
Однако верховная власть по-прежнему принадлежит этому старику.
Аббат задумался. Слабохарактерность и нерешительность прелата могли помешать ему исполнить свое предназначение. Идти против воли старика во внешнем мире — это одно, выступать против него в Цитадели — совсем другое. Здесь его влияние довольно сильно. Людям свойственно подчиняться вышестоящему вне зависимости от того, кто занимает этот пост. Прелат может все испортить. Даже хуже. Он может подняться со своей постели и исполнить предсказанный ритуал — последний поступок человека, прожившего никчемную жизнь и теперь желающего совершить что-нибудь стоящее. И тогда пророчество исполнится… А что дальше? Многие теологи считают, что тогда члены братства обретут силу Таинства. Не исключено, что они обретут бессмертие, а не долголетие. Если так, то прелат будет жить вечно, а ему уготована участь вечно находиться в тени.
Аббат спохватился и посмотрел на экран лэптопа. Индикатор выполнения хода задания достиг ста процентов, а затем исчез.
— Все удалено? — спросил он.
— Да… все… — ответил Сулейман.
— Хорошо.
Аббат взялся обеими руками за винт. Прелат — это большая проблема. Он может все испортить.
— Tabula rasa, — прошептал аббат и начал закручивать винт.
V
Ворожеи не оставляй в живых.
Книга Исхода (22:18)
100
Ранние весенние сумерки уже окрасили край неба в темно-синие оттенки, когда мотоцикл, отъехав от будки охранника, пронесся мимо вереницы молчаливых складов к приземистому грузовому самолету, стоящему возле двенадцатого ангара.
Габриель повернулся и помахал рукой пропустившему их охраннику. Лив не могла поверить, что ее впустили сюда без предъявления удостоверения личности. В США служба охраны аэропорта не бывает такой беспечной. Так, по крайней мере, ей хотелось верить. Габриель сказал, что ему нужно завести кое-что в ангар, и представил Лив как свою девушку. Американка не стала протестовать. Ей это даже понравилось.
Мотоцикл проскользнул под крылом самолета и вкатился в открытые ворота ангара. В ограниченном пространстве звук работающего двигателя показался Лив просто оглушительным.
Ангар был уставлен высокими штабелями ящиков и серебристых контейнеров. Расстояния между штабелями едва хватало для беспрепятственного проезда мотоцикла. Габриель устремился вдоль одного из проходов к окнам офиса, которые приветливо светились в глубине. Затем он крутанул руль и заглушил мотор.
— Приехали, — объявил Габриель.
Разжав обвивающие его талию руки, Лив соскочила с сиденья. Она как раз пыталась привести в порядок растрепавшуюся на ветру прическу, когда дверь офиса распахнулась и на пороге возникла элегантная, привлекательная женщина. За ней стоял бойкий старичок в летном комбинезоне. Не обращая внимания на Лив, женщина подбежала к Габриелю, который ставил мотоцикл на упор, и крепко обняла его. Глаза женщины закрылись, шелковистые темные волосы рассыпались по его груди. Лив почувствовала неловкость и странный прилив ревности. Она отвернулась и взглянула старику в лицо.
— Меня зовут Оскар де ла Круз, — вежливо улыбнувшись, произнес он.
Отступив, старик мягко добавил:
— Прошу вас, входите.
Бросив взгляд на обнимающихся Габриеля и незнакомую женщину, Лив переступила порог офиса.
В помещении было тепло, пахло кофе, а успокаивающее бормотание телевизора создавало иллюзию домашнего уюта.
— Хотите кофе? — предложил Оскар.
Темные глаза старика сверкали на загорелой коже.
— Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче? — заговорщическим тоном добавил он. — Между нами говоря, у меня в куртке осталась фляжка виски.
— Лучше просто кофе, — сказала Лив.
Она села на стул возле стола. На столе лежала стопка бумаг и стоял компьютер.
Вошел Габриель. Лив слегка повернула голову. Его рука обнимала женщину за талию. Наклонив голову, он что-то тихо говорил ей на ухо. На лице — выражение крайней сосредоточенности. Когда Габриель умолк, женщина прикрыла за ними дверь и, подойдя к столу, села напротив Лив.
— Я рада, что теперь вы в безопасности, — улыбнувшись, сказала она. — Меня зовут Катрина. Это я отправляла вам предупреждения на мобильный. Сын только что ввел меня в курс последних событий.
Глаза девушки перебегали с Габриеля на Катрину.
«Ее сын?!»
Габриель придвинул два стула, стоявшие возле другого стола, и уселся рядом с матерью. Сбросив с плеча черную спортивную сумку, он открыл змейку. Видя их рядом, Лив пришла к заключению, что они и впрямь очень похожи, хотя женщина выглядела слишком молодой, чтобы быть матерью Габриеля.
Габриель вытащил из сумки рюкзак Лив и протянул его девушке. Та улыбнулась, радуясь его предупредительности. Возвращение рюкзачка символизировало воссоединение с кусочком прежней, нормальной жизни. Во внешнем карманчике Лив нашла конверт, вытащила его и вынула оттуда фотографии. На верхней были запечатлены она и Сэм.
— Выражаю вам соболезнования, — сказала Катрина. — После смерти брата вы многое пережили. Жаль, что вам пришлось через все это пройти. Наша древняя борьба — не для посторонних, но судьбе было угодно втянуть в нее и вас.
К ним подошел Оскар. Старик поставил кружку черного кофе на стол перед Лив, а потом уселся на единственный свободный стул. Когда Оскар оказался рядом с Габриелем и Катриной, девушка увидела в них определенное сходство.
— Ваш брат был членом древнего монашеского ордена, — придвигая к ней стул, сказал старик. — Их единственная цель — охрана Таинства. Мы думаем, что его смерть — это акт высочайшего самопожертвования. Ваш брат хотел, чтобы мир узнал правду о Таинстве.