Святая инквизиция
Шрифт:
Коридоры, коридоры, повороты, пол и стены и наконец-то - дверь, ведущая на волю. К спасению этих глупых детей, которые так ненавидят Инквизицию. Мечтают свергнуть ее власть.
Что ж... Может у них что и получится...
Дверь поддается с трудом - такая она тяжелая... А там - желтое небо и снег. И серый бетонный камень улиц вперемешку с прозрачным стеклом.
– Идите.
– Это что - казнь такая?
– Это ваше спасение. Идите! Другого шанса у вас уже не будет!
Слушаются, все
Не оглядывайтесь, глупые! Не надо. Бегите... Туда, где вас уже оплакали. Где вас ждут...
А сердце с каждым мигом бьется все медленнее... Такова кара моя за ослушание. Но я знала это. Я сама выбрала свою судьбу. Или смерть... С какой стороны уж посмотреть.
Но я не жалею ни о чем... Разве что о том, что не смогла попросить прощения у Ольги за то, что когда-то хотела убить ее. Слава Богу, что у меня не хватило на это сил! Что я - одумалась...
Тише, сердце, тише... Не стучи. Не надо. Тише...
Ноги уже не держат меня и я плавно оседаю на асфальт. А с неба сыплется снег, похожий на белые перья. Легкие-легкие! Однако, холодные... А перья - теплые.
А еще мне кажется, что меня кто-то обнимает. Вернее не кто-то, а мой Ангел! Она пришла за мной... Как жестоко!
– Зачем?
– Спи... Спи, Лилит. Твой путь окончен. Ты - свободна...
Ты только не уходи, мой Ангел! Дай мне насмотреться на тебя!
– Прости за все...
– Ты уже прощена. А теперь спи, спи. А когда ты проснешься, то мы уже никогда не расстанемся. Мы всегда будем вместе. Ты, я и Люцифер... Спи.
Как тепло... Хорошо...
Мы будем вместе... Всегда.
* * *
Странно, но я изменился. Все мы изменились. В большей или меньшей степени. А виной тому стала маленькая художница, которая не побоялась выступить против Инквизиции. И выйти победительницей из этого боя! Потому что Инквизитор ее простил... Вернее, не смог вынести приговор.
И для меня это - благо! Потому что мир без этой девчонки мне уже стал не нужен. Потому что в служении уже не будет смысла.
Потому что я научился защищать. По собственной воле...
И приказ для меня уже не имеет силы. Впрочем, он совсем не разнится с моими желаниями. Наоборот, придает им еще большую силу.
Как смешно!
Раб Инквизиции решается пойти против нее... И даже заплатить за это - жизнью. Но - не случилось. Приказ оказался другим...
Спасти любой ценой. И передать письмо, не читая его.
Вот и уже знакомый до зубного скрежета дом и окно, в котором нет света. Ты уже давно перестала включать его. Как и бояться Инквизицию. И меня.
До восьмого этажа ровно сто пятьдесят три ступеньки! И шестнадцать пролетов. Как долго! Немыслимо. Невозможно. Настолько, что даже страшно.
Двери я почти не замечаю... Роли не играет даже то, что она из высококачественного железа... И пусть руки у меня в крови от этой глупости, но ждать мне не под силу. Я должен удостовериться, что Ольга здесь. Живая.
Она сидит на кухне и смотрит в никуда. А в руках у нее остывает чашка с черным кофе. Наверняка, без сахара. Хоть ты и не любишь такой, но горечь ведь иногда бывает так необходима! Чтобы почувствовать себя живым...
Ольга слышала мои шаги, но и не думает оборачиваться. Зачем? Ведь ей каджется, что я пришел убить ее... По приказу своего Хозяина.
– Это ты?
– Я.
– У тебя кровь на руках...
– Знаю.
– Откуда?
– Дверь упрямая попалась.
Поразительно содержательный разговор! Театр абсурда, как сказал бы Цербер. А мне - плевать! Потому что мне необходимо это! Эти слова, шутки, подколы и... боль. Мне нужно чувствовать, что я существую. Что я - не иллюзия.
Чашка со вздохом ставиться на белый подоконник, оставляя на нем коричневый круги. А из ящика достается аптечка. Молча. И также молча Ольга берет мои руки в свои и начинает обрабатывать мои глупые раны.
– Какой же ты глупый...
Я-то? Наверное...
– А сама-то?
– Ну, у меня глупость - врожденная, а у тебя - благоприобретенная.
– Почему?
– Я же сама тебе дала ключи от моей квартиры, а ты предпочел ломать двери. И вообще - что обо мне соседи подумают?!
Ключи... А я и забыл о них. Хотя раньше никогда и ничего не забывал. Да что там! Я никогда раньше не врывался ни в чьи квартиры, предпочитая действовать тихо и незаметно. Так, чтобы моя жертва ничего не заметила до самого конца.
– Подумают, что я в порыве ревности решил тебя убить.
– Интересно, дорогой ты мой, и кто же дал тебе такой повод?!
– Это лучше знать тебе...
Интересно, а когда это мы перешли на "ты"? Вроде все прошлые месяцы у нас разговор строился на вежливом и упредительном "вы". Даже тогда, когда в целом мире существовали лишь мы вдвоем...
– Пойдем...
– Что уже пора идти на смерть?
Ты ждешь ее. Но не будет этого. Приказ другой.
Я счастлив.
А ты не сопротивляешься. Что ж, так даже лучше... Тем более, что все будет иначе. Я уже подготовил тебе другую дорогу. Не Инквизиторскую.
Мимо проносятся улицы, фонари и дома. Мне нет до них дела. У меня есть своя цель. Свое искупление. И своя надежда.
На то, что где-то, с кем-то ты будешь счастлива.
А я... Я буду радоваться за тебя и молиться, когда никто не будет этого видеть.