Святая инквизиция
Шрифт:
– Это Хозяин приказал передать тебе...
Два письма. С приказом. Убить, стереть с лица земли, уничтожить... Наверное. Я не знаю... Да и не хочу! Ведь скоро умрет еще один Ангел, которого я просто не в силах защитить!
Потому что я лишь слуга... А ты - раб. Но у тебя сил больше... Намного. Хотя раньше все было иначе.
Твое лицо равнодушно и спокойно. Словно бы тебе и не приказывают убить. Хорошо же тебя вымуштровали, Полоз! Настолько, что даже жутко...
Ты - убийца. Как и я. И сегодня
Смешно! Мы не можем предать, но в тоже время предаем постоянно! Мы звери, чудовища и рабы. Созданные по воле этой проклятой Инквизиции! Если бы все было иначе, то... ничего бы не изменилось. Просто не стало бы нас. И все.
– Полоз... Выполни мою просьбу... Пусть ее смерть будет быстрой.
Это вся, что я могу сделать. Попросить сделать так, чтобы мучения Ольги были недолгими. Чтобы ее смерть заняла всего одно мгновение...
– Смерть? Не будет ее!
Ты не можешь ослушаться! Ведь есть приказ! Ведь тебе в гены вписали полное повиновение приказам... и Хозяину. Ведь тебя создал сам Инквизитор таким, каким хотел этого он!
– Но приказ?!
Я впервые вижу как ты улыбаешься... по-настоящему. Так, как мы не умеем.
– Спасти любой ценой, Лилит. Спасти. Любой. Ценой.
Невозможно... Он не может простить такое... такое неповиновение! Ведь Господину бросили вызов и... победили. И теперь уже не важно - уничтожат эту картину или нет. Она уже живет...
– Так что дай пройти... Ведь приказ об уничтожении отдан многим, а спасении - только мне одному.
Я долго стою, прижавшись к холодному камню стен, совсем не замечая бегущих по лицу слез.
Ты есть Господи! Ты - есть...
Иначе не случилось бы такого... Не позволил бы мой Господин жить Ольге. Но, видимо, что-то сумела затронуть маленькая мышка в сердце огромного и страшного кота, если тот - отпустил. Позволил выжить. Ей одной, хотя на руках кровь сотен и тысяч.
Но - почему?
Почему Ты постоянно даешь нас шанс на спасение? Даже тогда, когда спасать себя мы должны сами... Когда уже не поможет жертва сына Твоего... Потому что добровольное восхождение на эшафот уже никого не трогает. Потому что вместо сердец у нас - камень. Но Тебя это почему-то не останавливает...
Может, мы и впрямь, дети Твои?
Кстати о детях... Если сегодня помиловали одного Ангела, то почему бы не дать шанс еще кому-то... Тем узникам, которых собирались сегодня казнить, но не успели. Событий слишком много случилось, которые оказались важнее каких-то детей из Сопротивления.
Возможно, я и впрямь могу спасти их...
Я - убийца. Но я хочу хотя бы раз суметь сохранить хоть чью-то жизнь! Потому что я ненавижу убивать... Потому что меня уже тошнит от запаха крови и пороха... Потому что я больше не могу нажимать на спусковой крючок!
Как хорошо, что коридоры здания Инквизиция я знаю чуть ли не лучше всех. Исключение могут составлять только Полоз, Цербер и еще несколько человек из личной охраны Инквизитора. Ведь мы везде должны оказываться первыми!
А сейчас мне это только на руку! Ведь все заняты поисками Ольги и им совсем нет дела до камер с узниками из Сопротивления. Не сбегут же они из них!
Эхо моих шагов звучит как барабанная дробь...
Мой выбор - моя жизнь. На мгновение... На одно-единственное. И я смогу прожить его так, как хочу!
Даже если платой за это будет смерть...
Их камера маленькая... Всего десять квадратных метров. А их девять. Девять человек. Приговоренных к смерти... Моим "господином". Впрочем, мне уже все равно. Потому что я пришла сюда не за этим.
– А знаешь, Седой, все-таки неплохо мы пожили, а? Одно жаль - достойную смену вырастить не смогли!
Поражаюсь я людям! Они должны умереть... Приказ-то уже отдан. Подписан. А у них еще остаются силы думать о том, что будет и не будет, чего они успели и не успели сделать. Я так не умею... И вряд ли когда-нибудь научусь.
– Это - да! Но ведь там остались наши. Они вырастят...
– Дай Бог, если ты прав окажешься!
– А почему "Дай Бог"? Наверняка прав, Седой! Потому что там и наш Отец, и Изабель, и Майк, и Лекс, и Катя...
– И еще многие, многие другие.
Им хорошо. После них кто-то останется. Тот, кто будет скорбеть по ним и помнить их! А меня - забудут... И уже никто не вспомнит.
– Тсс... Слышите, кто-то идет...
Я специально делаю свои шаги слышимыми. Так надо. Для них.
С тихим скрипом открываю дверь... На лицах пленников лишь ненависть. Хотя за что им любить меня?
Я знаю, что они думают сейчас... Неужели - пора?! Неужели - все?! Конец! Да и кто оборвет их жизнь? Лилит, рабыня Инквизиции! Такая же, как и Ольга. Та, что создала картину во славу Инквизиции!
Так думают эти дети, не зная правды. Не зная, что картина на самом деле оказалась другой. Не зная, что я пришла спасти их. Не зная, что Инквизитор научился прощать. Даже за такое!
– За мной! Быстро!
Они слушаются. Наступая себе на горло. Но тут уж ничего не поделаешь. У них нет оружия. Никакого. И против меня они бессильны.
– Интересно, а почему мы тебя должны слушаться, рабыня?
Меня не задевают их слова. Потому что они - лживы. Я уже не рабыня. Я предательница, добровольно решившая оборвать свою жизнь. И пусть вся моя сущность противится этому! Пусть!
– Хочешь жить - послушаешься!
У меня не так много времени на то, чтобы вывести их... Но его хватит. Потому что Я так хочу!