Святая, смешная, грешная
Шрифт:
– И что, этот Аарон Моисеевич будет нам завтра позы рекомендовать? – продолжал пытать меня Костя.
– Может, – выдохнула я, почувствовав, как из уголка губ на подушку стекает слюна.
– Сколько ему лет? Молодой? – задал Костя вопрос и затаил дыхание.
– Не очень, – ответила я совсем тихо, не желая прогонять свой сон и будить желание послать Костю подальше. Вместе с Моисеевичем.
– Что значит «не очень»? – продолжал выносить мне мозг Костя. – Ну, примерно сколько?
– Думаю, восьмидесяти ещё нет, – ответила я, окончательно провалившись
Проснувшись утром, не вытерпев, позвонила маме. Как я и думала, известие её безумно обрадовало. Я сказала, что мы с Костей едем к гинекологу, а вечером приеду к ней с ночевкой. Наговоримся и всё обсудим!
В полдень мы с Костей сидели, дожидаясь свой очереди у дверей кабинета того самого Аарона Моисеевича. Костя, шевеля губами, задумчиво, не отрывая глаз, смотрел на дверную табличку, где золотом на чёрном было написано: «Беренштейн А. М. Д.м.н. Профессор».
Тихо завибрировал мой телефон, извещая, что пришла новая смс-ка. Открыв его, улыбнувшись, уткнулась в экран, шевеля губами и читая молитву, присланную мамой. Костя достал свой телефон и стал тыкать в сенсорный экран пальцем. Сделав, видимо, какие-то расчёты, он минуту смотрел в одну точку, словно был потрясён цифрами.
– Кость, ты чего там считаешь? – наклонившись к его уху, спросила я, так как кроме нас приёма дожидались ещё несколько женщин.
– Очуметь можно, – тихо ответил Костя, видимо, потрясённый собственными расчётами. – Я тут посчитал, – продолжал он, – просто взял тупо стаж этого Аарона Моисеевича. Думаю, лет сорок, а то и пятьдесят будет! Умножил на количество рабочих дней в году, затем умножил на примерное количество пациенток, которых он принимает в день. Это ж сколько он видел за свою жизнь? Мама родная, – сделав круглые глаза, качал головой Костя.
– Дарковская, проходите, – послышался из приоткрытой двери голос медсестры, заставивший меня оставить свои эмоции и мысли по поводу Костиных расчётов при себе.
Мы вошли в приоткрытую дверь. Полумрак кабинета освещал голубоватый свет мониторов, повсюду светились разными цветами лампочки аппаратуры.
– Проходи, Екатерина, присаживайся, – послышался откуда– то из глубины кабинета голос Аарона Моисеевича.
Я села на стул, стоящий возле рабочего стола. Костя остался стоять чуть позади меня.
– Ну, что у нас? – не по возрасту бодро произнёс доктор, усаживаясь за стол и надевая очки.
– Вчера утром тест показал, что я беременна. Вот приехала. Хочу, чтобы вы посмотрели. Удостовериться, так сказать.
– Проходи, сейчас я тебя посмотрю, – сказал доктор, показав кивком головы на кресло.
Зайдя за ширму, я сняла джинсы, трусики и, пока Аарон Моисеевич повернулся к шкафу, доставая и надевая медицинские перчатки, помахала ими Косте.
– Поздравляю, Екатерина, ты беременна! – произнёс Аарон Моисеевич через несколько минут осмотра. – Рекомендую тебе ещё сделать УЗИ. Это займёт совсем немного времени. Сейчас выпишу направление. Кабинет УЗИ на первом этаже соседнего корпуса, можно пройти по коридору,
Мы шли по длинному узкому коридору, читая таблички на дверях, изредка встречая персонал больницы.
– Кать, по-моему, я не ту профессию выбрал, – вполголоса произнёс Костя. – Мне кажется, профессия гинеколога очень интересная.
Помолчав он добавил:
– А если бы её ещё совместить с профессией маммолога, вообще цены не было бы. Тут потрогал, там посмотрел – одно удовольствие, а не работа! Не то что у меня на фабрике – пашешь как проклятый, с утра до вечера.
– Бери больше! Чего останавливаться на двух профессиях? Добавь уж проктолога. Был бы врачом-универсалом по полной программе, – подмигнула я Косте.
– Нет, Кать, это точно не моё! Тут нужен человек с более тонкой душой. Не каждому дано понять такую важную и тонкую профессию. Да и вообще, шучу я, милая. Ты думаешь, я не понимаю, что такое каждый божий день одно и то же видеть? – смеялся Костя. – У каждой профессии есть свои плюсы и минусы. Вот возьмём меня, к примеру. Я за день на фабрике столько конфет надегустируюсь, что меня от них потом просто тошнит!
Шутя и смеясь, мы подошли к кабинету УЗИ.
– Извините, вы тоже на УЗИ? – спросила я полную женщину лет шестидесяти.
– Да, – охотно отозвалась она. – Только что женщина зашла, сейчас выйдет, и я пойду. Извините, а вас тоже Аарон Моисеевич направил? Прекрасный специалист, прекрасный, – повторила она, слегка закатив глаза. – Руки просто золотые, специалист по призванию.
Слова летели из её рта, словно шелуха от семечек. Казалось, что нашей новой знакомой было совершенно неважно, слушаем мы её или нет.
– У меня, знаете ли, заболевание по-женски, – не унималась она. – Так вот. Я уже десять лет хожу только к Аарону Моисеевичу! Доверяю исключительно ему.
Я посмотрела на Костю – он смотрел на свои руки, думая о чём-то. Хотел ли он по-прежнему быть гинекологом? Не уверена.
В этот момент дверь кабинета открылась. Оттуда вышла худая, как палка, женщина. Стиль её одежды, как и возраст, плохо поддавался определению. Подойдя вплотную к Косте и смотря на него в упор через толстенные очки, она произнесла:
– Проходите, девушка. вы, по-моему, за мной занимали. А мне ещё к маммологу нужно успеть. – Сказав это, она пошла, шаркая ногами по коридору.
В кабинет УЗИ мы зашли с Костей вместе. На этот раз врачом оказалась женщина. Кажется, Костю это даже обрадовало, особенно после того, как она, посмотрев направление, произнесла:
– Аарон Моисеевич пишет, что у вас ранняя стадия беременности, пять-шесть недель. Поэтому ультразвуковое исследование, мы будем проводить при помощи вагинального датчика.
Сняв джинсы и нижнее бельё, я лежала, раздвинув ноги, в то время как врач, взяв в руку не толще большого пальца фаллической формы датчик, надевала на него специальный презерватив.