Святилище
Шрифт:
За много сотен миль, на юге, в буковом лесу над Ренн-ле-Бен внезапный вздох ветра шевельнул медные листья древних деревьев. Первый вздох после долгой тишины, как пальцы, легонько коснувшиеся клавиш.
Луч света на изгибе новой лестницы.
Глава 13
Домейн-де-ла-Кад
— Oui, abbe, et merci a vous pour votre gentillesse. A tout a l'heure. [10]
Джулиан Лоуренс еще подержал в руке трубку, прежде чем положить ее на рычаг. Загорелый, подтянутый, он выглядел моложе своих пятидесяти лет. Вытащив из кармана пачку сигарет, он щелкнул зажигалкой и закурил «Галуаз». В неподвижном воздухе расплылся ванильный дымок.
10
Да, аббат, и спасибо за ваше участие. До свидания (фр.).
С вечерней службой все улажено. Теперь, если только племянник Хол будет вести себя прилично, все должно пройти как следует. Он сочувствовал парню, однако, задавая в городе вопросы о несчастном случае с отцом, Хол ставил его в неловкое положение. Поднимал шум. Он даже добрался до полицейского управления, хотел увидеть запись о причине смерти в свидетельстве. Правда, в полицейском комиссариате в Куизе дежурил приятель Джулиана, а единственной свидетельницей происшествия была местная пьянчужка, — так что все удалось спустить на тормозах. В расспросах Хола увидели вполне понятную реакцию потрясенного горем сына, а не деловой интерес.
Все же Джулиану станет легче, когда мальчик уедет. Раскапывать было нечего, но Хол продолжал копать, и в маленьком городке, таком как Ренн-ле-Бен, рано или поздно пойдут разговоры. Нет дыма без огня. Джулиан ставил на то, что после похорон Хол покинет Домейн-де-ла-Кад и вернется в Англию. Джулиан и его брат Сеймур, отец Хола, на паях приобрели имение четыре года назад. Сеймур был десятью годами старше, служил в Сити и собирался в отставку. Его занимали расчеты будущей прибыли, рост и расширение дела. Джулиана заботило другое.
С первого своего приезда в эти места в 1997 году он заинтересовался слухами, касавшимися Ренн-ле-Бен в целом и Домейн-де-ла-Кад в особенности. Вся округа была полна тайн и легенд: рассказывали о кладах, заговорах, каких-то диких тайных обществах — чего там только не было, от тамплиеров и катаров до визиготов, римлян и кельтов. Правда, история, захватившая воображение Джулиана, была не столь древней. Письменные свидетельства, датированные концом прошлого века, об оскверненной часовне-склепе на участке поместья, и колода карт Таро, в рисунках которой якобы зашифрована карта местонахождения клада, и пожар, уничтоживший часть старого здания. Область вокруг Куизы и Ренн-ле-Бен в V веке нашей эры была сердцем империи визиготов. Это общеизвестно. Историки и археологи давно предполагали, что легендарные сокровища, награбленные визиготами в Риме, попали в юго-западную часть Франции. Имелись тому и доказательства. Но чем больше Джулиан размышлял над ними, тем более убеждался, что основная часть визиготских сокровищ еще не найдена. И что ключ к ним в картах — в оригинальной колоде, а не в копиях.
Джулиан стал одержимым. Он добился лицензии на раскопки, истратил на поиски все, что имел. Успехи его были невелики — несколько визиготских захоронений: мечи, пряжки, чаши — ничего особенного. Когда срок лицензии истек, он продолжал копать нелегально. Как попавшийся на крючок игрок, он не сомневался, что выигрыш — только дело времени.
Когда четыре года назад отель выставили на продажу, Джулиан уговорил брата купить его. Как ни удивительно при всех различиях между братьями, покупка оказалась стоящей. Их партнерство оставалось дружным до последних месяцев, когда Сеймур стал проявлять постоянный интерес к ходу бизнеса. И вздумал просмотреть счета.
Сильные лучи солнца били по лужайке, заливали кабинет за высокими окнами «Домейн-де-ла-Кад». Джулиан рассматривал знак на стене над конторкой. Древний символ Таро, напоминающий положенную на бок восьмерку. Знак бесконечности.
— Ты готов?
Джулиан обернулся к племяннику. Тот стоял в дверях в черном костюме с черным галстуком. Густая черная челка зачесана со лба. Ему скоро тридцать, широкие плечи, чистая кожа — Хол до сих пор походил на студента-спортсмена. В университете он занимался спортом. Регби — основной игрок, теннис — во втором составе.
Джулиан наклонился, затушил окурок в стеклянной пепельнице на подоконнике и допил виски. Ему не терпелось покончить с похоронами и вернуться к нормальной жизни. И он сыт по горло болтающимся по дому Холом.
— Я не заставлю тебя ждать, — сказал он. — Две минуты.
Глава 14
Париж
Мередит поднялась по лестнице, раздвинула занавес из бус и открыла яркую голубую дверь.
За ней оказалась крошечная передняя, такая тесная, что стен можно было коснуться, даже не вытягивая рук. Слева — яркая карта Зодиака, вихрь красок, узоров и символов, по большей части незнакомых. На стене справа висело старомодное зеркало в резной золоченой раме. Она глянула на свое отражение, отвернулась и постучала во вторую дверь, прямо перед собой.
— Здравствуйте, есть кто-нибудь?
Ответа не было.
Мередит выждала минуту и снова постучала, на этот раз погромче.
По-прежнему никого. Она нажала ручку. Дверь отворилась.
— Эй, — позвала она, входя. — Есть кто дома?
Комнатка была маленькая, но полная жизни. Стены раскрашены яркими цветами, как в детском саду — желтый, красный, зеленый с узором из линий, полосок, зигзагов и треугольников — лиловых, голубых и серебряных. Единственное окно прямо напротив двери занавешено прозрачной лиловой кисеей. Сквозь нее виднелись бледные каменные стены здания XIX века с черными коваными балюстрадами и высокими дверями-ставнями, украшенными ящиками с геранью и свисающими анютиными глазками, фиолетовыми и оранжевыми.
В комнате не было мебели, кроме маленького квадратного деревянного столика посередине. Его ножки виднелись из-под черно-белой льняной скатерти, покрытой кругами и другими астрологическими символами — да еще по обе стороны от него стояли деревянные стулья с прямыми спинками. «Сиденья плетеные, как на картинах Ван Гога», — подумалось Мередит.
Где-то в доме хлопнула дверь, прозвучали шаги. Мередит почувствовала, что краснеет. Неловко получилось — вошла без приглашения. Она готова была уйти, когда из-за бамбуковой ширмы на дальней стороне комнаты появилась женщина.
Немного за сорок, привлекательная, одета в облегающую рубашку и штаны хаки, с изящно подстриженными на длину плеч каштановыми волосами, в которых блестела седина, и с легкой улыбкой — Мередит совсем не так представляла гадалку. Ни тяжелых серег, ни тюрбана на голове.
— Я стучалась, — смущенно заговорила Мередит, — но никто не ответил, вот я и вошла. Надеюсь, вы простите?
— Все прекрасно, — улыбнулась женщина. — Вы англичанка? — Новая улыбка. — Виновата, каюсь. Надеюсь, вам не долго пришлось ждать?