Святилище
Шрифт:
У нее под рукой зазвонил телефон, и Мередит подскочила, так пронзительно прозвучал звонок в тишине комнаты. Не сводя глаз с экрана, она подняла трубку.
— Да-да.
Из ресторана спрашивали, оставить ли еще за ней столик. Мередит взглянула на часы на экране и поразилась, увидев, что уже без двадцати восемь.
— Вообще-то я бы предпочла, чтобы мне что-нибудь прислали сюда, — попросила она, но услышала в ответ, что обслуживание номеров прекращается с шести часов.
Мередит разрывалась
Что и доказывают бредовые галлюцинации на реке и на дороге…
— Я сейчас спущусь, — сказала она.
Она сохранила страницу и ссылки и вышла из Сети.
Глава 31
— Что за чертовщина с тобой творится? — сердито спрашивал Джулиан Лоуренс.
— Что со мной творится? — заорал в ответ Хол. — Ты еще спрашиваешь: «Что творится?» Что я только что похоронил отца — ничего не значит? Это, по-твоему, пустяки?
Он хлопнул с размаху дверцей «пежо» и зашагал к ступеням, по дороге сорвав с себя галстук и засунув его в карман пиджака.
— Не повышай голоса, — прошипел дядя. — Нам ни к чему еще одна сцена. Хватило той, что ты устроил вечером. — Заперев машину, он последовал за племянником через стоянку служебных машин к заднему входу в отель. — Что за дьявольщину ты разыгрываешь? Да еще перед всем городом?
Издалека они смотрелись как отец и сын, собравшиеся вместе на торжественный банкет. В черных парадных костюмах и куртках, в начищенных ботинках. Ненависть, которую эти двое испытывали друг к другу, проявлялась только в выражении лиц и в стиснутых кулаках Хола.
— Ах вот в чем дело? — выкрикнул Хол. — Вот что тебя заботит! Репутация. Как бы люди чего не подумали! — Он постучал себя по голове. — А тот факт, что твой брат — мой отец — лежит в этом ящике, не проник в твое сознание? Не думаю!
Лоуренс протянул руку и придержал племянника за плечо.
— Послушай, Хол, — сказал он уже мягче. — Я понимаю, что ты не в себе. Все это понимают. Вполне естественно. Но бросаться дикими обвинениями совершенно ни к чему. От этого только хуже. Люди начнут задумываться, не кроется ли за ними что-либо существенное.
Хол попытался стряхнуть его руку. Дядя крепче сжал пальцы.
— Весь город — и комиссариат, и мэрия — все сочувствуют твоей потере. Твоего отца очень любили. Но если ты не прекратишь…
Хол сдвинул брови.
— Ты мне угрожаешь? — Резким движением он вырвал плечо из-под дядиной ладони. — Угрожаешь?
В глазах Джулиана Лоуренса словно открылись ставни. Из-за сочувствия и родственной заботы выглянуло нечто иное. Раздражение и, кажется, что-то еще. Презрение.
— Ты смешон, — ледяным тоном проговорил он. — Бога ради, возьми себя в руки. Тебе уже двадцать восемь, ты не какой-нибудь избалованный школьник!
Он вошел в отель, бросив через плечо:
— Выпей немного и выспись. Утром поговорим.
Хол обогнал его.
— Говорить больше не о чем, — сказал он. — Тебе известно, что я думаю. Что бы ты ни сказал или ни сделал, не заставит меня отказаться от своего мнения.
Он резко свернул направо, направляясь в бар. Дядя постоял, глядя ему вслед, пока стеклянная дверь не разделила их. Потом повернулся к портье у входа.
— Добрый вечер, Элоиза. Все хорошо?
— Выдался очень спокойный вечер. — Она дружелюбно улыбнулась ему. — Похороны всегда утомительны, верно?
Джулиан закатил глаза.
— Вы даже не представляете. — Он опустил ладони на стол между ними. — Почта была?
— Только это, — ответила она, передавая ему белый конверт. — Но в церкви все прошло хорошо, да?
Он угрюмо кинул.
— Насколько может быть хорошо при таких обстоятельствах.
Он взглянул на адрес на конверте, написанный от руки, и медленно расплылся в улыбке.
Ему прислали сведения о визиготской погребальной камере, обнаруженной в Кийяне. Джулиан надеялся, что она окажется связана с его раскопками в Домейн-де-ла-Кад. Раскоп в Кийяне был опечатан, разрешение на работы еще не получено.
— Когда пришло письмо, Элоиза?
— В восемь часов, мсье Лоуренс. Доставлено лично.
Он в быстром ритме простучал пальцами по столу.
— Превосходно. Благодарю вас, Элоиза. Теперь, если я кому-нибудь понадоблюсь, я у себя.
— Хорошо, — улыбнулась женщина, но он уже не смотрел на нее.
Глава 32
К четверти десятого Мередит покончила с ужином.
Она вышла в вестибюль с шахматным полом. Устала до смерти, но запираться в комнате пока не стоит. Все равно не уснуть, слишком взбудоражены мысли.
Она выглянула из входной двери в темноту двора.
Не пройтись ли? Дорожка ярко освещена, но на ней пусто и тихо. Она одернула красный джемперок от «Аберкомби и Фитча» на тонкой талии и отказалась от этой идеи. К тому же ближайшую пару дней будет нечего делать, как только гулять.
Да и не хочется после того, что было…
Мередит отмахнулась от последней мысли.
Из коридора, ведущего к бару на террасе, доносился тихий гул голосов. Она не слишком любила сидеть в барах, но чем отправляться к себе и забираться в постель, уж лучше туда.