Святилище
Шрифт:
Воины делали сердитые комментарии. Костяшки пальцев отца мальчика побелели на рукояти меча. Он почувствовал прилив собственной ярости. Его тетя и ее сыновья, его двоюродные братья, были его любимыми родственниками. Эти римляне должны были быть наказаны.
–Мы собрались сегодня вечером, чтобы принести тебе жертву, Великий Донар, – нараспев произнес жрец. – Просить твоей помощи в борьбе с этими захватчиками. Чтобы убедиться, что они убегут, побежденные, на противоположную сторону реки, которую они любят называть Рен. Чтобы убедиться, что, оказавшись там, они никогда не вернутся ни в твои земли, ни в наши.
– Донар! – крикнул Сегимер.
– До-нар! До-нар!! До-нар! – взревели воины в ответ. Мальчик присоединился к нему, но его пронзительные интонации затерялись в оглушительном хоре. – До-нар!! До-нар!! До-нар!
– Произнесите свои клятвы, – приказал жрец, когда шум стих.
Гордость наполнила мальчика, когда Сегимер выступил вперед первым.
– Я, Сегимер из рода херусков, клянусь перед Донаром никогда не отступать и не будет мне сна и покоя, пока римляне не будут изгнаны из наших земель навсегда. Боги поразят меня, если я, когда–нибудь собьюсь с этого пути.
Священник молча наблюдал, как один за другим воины клялись трудиться без отдыха, пока их враги не будут побеждены и отброшены за реку. Очередь мальчика пришла последней. Нервничая перед таким количеством мужчин, его голос немного дрогнул, но, к его облегчению, никто не засмеялся и не рассердился. Священнослужитель даже одобрительно кивнул ему, и отец сжал его плечо, когда он вернулся, чтобы встать рядом с остальными.
Жрец подал знак. Четверо послушников схватили ближайшего пленника, невысокого римлянина с круглым лицом, и потащили его вперед, отбивавшегося ногами и сопротивлявшегося. Без церемоний его швырнули на пустой стол и связали по рукам и ногам.
Воцарилась благоговейная тишина, позволившая услышать хныканье римлянина.
И все же мальчик не совсем верил в то, что должно было произойти. И все же, когда он взглянул на лица вокруг себя, которые стали жесткими и строгими, холодную уверенность в этом нельзя было отрицать. Его глаза снова обратились к столу, на котором растянулась жертва.
Старый священнослужитель выбрал изогнутый железный серп и поднял его вверх. – Без глаз римляне будут слепы. Они не увидят засад наших воинов или их секретных лагерей. –
Ненасытное: «А–а–а-а-а-а» – поднялось из тех, кто наблюдал. Конечно, он не...? Мальчик вздрогнул.
Двое послушников неподвижно держали голову римлянина, когда священник приблизился к пленнику. Его вопли усилились.
Глубокий голос начал кричать на языке, которого мальчик не понимал. Это был римлянин в шлеме, который продвинулся вперед, насколько позволяли его путы. Он нацелил свои слова на священника, на собравшихся воинов и на послушников.
– Что он говорит, отец? – шепотом спросил мальчик. –Тудрус?
– Они солдаты, – прошипел Сегимер. – Благородные люди, которые не заслуживают того, чтобы с ними обращались как с животными. Он просит, чтобы их убили с честью.
– Он прав, отец?
Глаза Сегимера напоминали два кусочка льда. – Они убили твоих братьев с честью? Или твою тетю? Или десятки безоружных жителей деревни, которые тоже погибли в тот день?
Мальчик не знал, как умерли его родственники. Он также не понимал всего, что говорили старшие юноши о зверствах римлян, но был уверен, что потрошить беременную женщину – это зло. Он ожесточил свое сердце: – Нет,отец!
– Вот почему они умрут, как животные.
«Они не заслуживают ничего лучшего», – подумал мальчик.
Крики римлянина резко оборвались, когда несколько послушников повалили его на землю. Ему завязали рот кляпом. Когда это было сделано, священник наклонился над человеком на столе. Отвратительный крик разорвал воздух. Он поднялся выше, чем мальчик мог себе представить. Священник положил рядом с мужчиной что–то маленькое, красное и мокрое, и его крик немного утих. Через мгновение он вернулся на прежний уровень, когда священник использовал свой серп, чтобы погрузить его во вторую глазницу человека.
Держа два маленьких шара высоко в руке, покрытой сем-то алым, священник повернулся к воинам. – Ослепленный римлянин не может нас видеть! Прими это подношение, Великий Донар!
–До-нар! До-нар! – закричал мальчик, пока не почувствовал, что голос его надломился.
Когда священник бросил глазные яблоки в огонь, вспыхнули искры.
–До-нар! – взревели воины.
Заменив серп, священник выбрал нож с длинным лезвием. Темная кровь хлынула на его руки, когда он ковырялся во рту своей жертвы. Раздался булькающий крик, и человек забился на столе.
– Без языка римлянин не может говорить свою ложь! – Кусок плоти полетел из руки священнослужителя в пламя.
Мальчик закрыл глаза. «Пленник должен умереть, – подумал он. – Возможно, это тот, кто убил моих братьев». Резкий тычок локтя отца заставил его еще раз посмотреть на стол.
–До-нар!
Жрец вонзил клинок в грудь римлянина. С деловым напряжением он покрутил его туда–сюда. Ритм стаккато каблуков мужчины по столу становился все быстрее и быстрее, но затем замедлился. К тому времени, как священник отказался от ножа в пользу пилы, они вообще перестали двигаться. Вскоре он вскрыл грудную клетку мужчины и освободил сердце своей жертвы от сети сосудов, которые окружали его. Он размахивал маленьким окровавленным шаром перед воинами, как боевым трофеем: – Без сердца у римлянина нет мужества! Нет силы!
– До-нар! До-нар!! До-нар!
Мальчик был благодарен за крик. Несмотря на его ненависть к римлянам, зрелище выворачивало ему живот. Он наблюдал сквозь полуприкрытые глаза, как тело жертвы было поднято на погребальный костер и предано огню, и как второй, третий и четвертый римляне были убиты таким же образом, как и первый.
–Наблюдайте за всем! – рявкнул его отец. Горячее дыхание Сегимера обдало его ухо. – Ты знаешь, как умер один из твоих братьев?