Святочный сон

Тартынская Ольга

– Однако вы заряжаете пистолеты, стало быть, предстоит серьезное дело, - возразил француз.

Он выбрал инкрустированный пистолет и со знанием дела обследовал его.

– Опробуем!
– азартно воскликнул князь и выставил на пол к стене несколько пустых бутылок.

– Чудишь!
– усмехнулся Коншин, однако взвел курок пистолета, насыпал на полку порох и, тщательно прицелившись, выстрелил. Бутылка взорвалась стеклянными брызгами. Горский и Дюваль повторили все в точности. Дым застлал комнату. Эзопка готовился стрелять, когда в дверь просунулась

Филипьевна. Уверившись, что все живы, она проворчала:

– К чему ребенка приучаете, озорники! Небось, напугали мальчонку дос смерти.

– Этот мальчонка даст фору коренному вояке!
– успокоил ее князь, любуясь Эзопкой.

Филипьевна скрылась за дверью, неодобрительно ворча.

– Однако к делу!
– тотчас переменил тон Горский. Перезаряжаем и - в путь. Проверьте порох, не сырой ли.

– Полагаешь, стрелять все же придется?
– вновь заряжая пистолет, спросил в сомнении Коншин.

– Как знать, - неопределенно ответил князь.

Когда все было готово, он скомандовал:

– Без четверти три. В седла и - с Богом!

Они отправились верхом. Эзопка гордо восседал на маленькой, крепкой калмыцкой лошадке из конюшни Горского. Юрий, казалось, упивался чувством опасности предстоящего приключения. Он ощутил себя прежним, лихим кавалергардом. В душе молодого мужчины поднимался восторг. Азарт распалял его, и князь весело летел навстречу желаемой опасности.

Всадники спешились чуть поодаль от дома Амалии. Горский решительно взошел на крыльцо, отворил дверь. В доме его знали, и никто не воспрепятствовал ему, не выразил удивления при виде группы воинственного вида мужчин, сопровождаемых чернокожим казачком. Князь предположил, что магнетизер совершает сделку в кабинете Амалии, и не ошибся.

– Покуда ждите здесь, - шепотом велел он Коншину и Дювалю.
– Я подам знак, как понадобитесь. Свистну. Идем, Эзопка.

Они вошли в кабинет как раз в тот момент, когда стороны прочли условия сделки и готовились ставить подписи. Амалия была бледна, глаза ее горели лихорадочным огнем, а на лице лежали глубокие тени. Покупателем ее имущества оказался дюжий купчина с лопатообразной бородой. Сделку совершал подлинный судейский крючок: немощного вида господчик в очках и с длинными сальными волосами. Он обмакнул перо в чернила и подал его Амалии.

– Постойте, господа, - раздался властный голос князя.
– Здесь совершается противозаконие.

– Как-с?
– уставился на него стряпчий.
– Вы кто будете? Что вам надобно?

Горский не видел Турчанинова, и это его тревожило. Однако он твердо заявил:

– Госпожа Штерич мне родственница, я ее наследник. Есть духовная, составленная на мое имя. Стало быть, здесь торгуют моим имуществом.

Купчина воззрился на Амалию:

– Что такое? Какие наследники?

– Будьте покойны, сударь, - вставился судейский крючок.
– Все это вилами по воде писано. Имение принадлежит госпоже Штерич безраздельно. Она хозяйка и вольна распорядиться им по своему усмотрению.

– Господа, вас водят за нос!

Все оглянулись. Откуда-то из темного угла выступил магнетизер.

– Подписывайте, господа, дело верное.

– Тьфу ты!
– сплюнул купчина и, поставив подписи, вышел вон со словами: - Я свое получил, теперь делайте, что знаете. Меня вы более не увидите.

– Я так и знал!
– азартно воскликнул Горский - Это подставная фигура!

Он подскочил к столу и хотел было взять купчую, но Турчанинов его опередил.

– Да, вот это доверенность на мое имя. Подписывайте, госпожа, - обратился он к Амалии особым, магнетическим голосом и подсунул ей купчую.

Амалия вновь подняла руку с пером. Какие-то люди в темном незаметно проникли в кабинет и преградили путь князю.

– Не сметь!
– гаркнул Юрий, наставляя пистолет на Турчанинова.

Тем временем юркий негритенок выхватил купчую из рук дамы и тотчас изорвал ее на мелкие кусочки. Стряпчий тоненько взвыл:

– Я знал, что все худо кончится. Я предупреждал!
– он опрометью бросился вон из кабинета.

Амалия по-прежнему была безучастна ко всему происходящему вокруг нее. Горский свистнул, в кабинет ворвались Коншин и Дюваль с пистолетами наготове. Темные тени попятились в углы. Горский указал на Турчанинова:

– Вязать мерзавца и под арест!

Магнетизер силился пустить в ход свои магические чары, но совершенно безуспешно.

– Куда под арест?
– справился в недоумении Коншин.

– Ко мне покуда, - не задумываясь, ответил Горский.

Дюваль и Эзопка увели связанного колдуна, который уже не сопротивлялся, а Горский с Коншиным обошли весь дом, вылавливая всех подозрительных персон. Дав им пять минут на сборы, они изгнали приживальщиков вон из дома. Поручив Коншину проследить за поспешным исходом тайного ордена, князь собрал насмерть перепуганную дворню. Грозясь и страшно ругаясь, он велел послушно исполнять обязанности и беречь госпожу от чужих людей.

– Ослушаетесь - три шкуры сдеру!
– пообещал Горский и для вящей убедительности показал свой внушительный кулак.

Дворня кланялась и падала на колени, уверяя князя в своей преданности госпоже.

– И последнее.

Князь направился в кабинет, где все еще сидела в неподвижности Амалия. Она смотрела на кузена пустыми глазами, не видя его. Юрию пришлось прибегнуть к крайнему средству. Он ударил кузину по щекам, да так, что бедняжка едва не свалилась со стула.

– Амалия, брось дурить!
– сердился Юрий.

Она медленно возвращалась откуда-то, словно разбуженная сомнамбула.

– Кузен...
– прошептала дама, и краски вновь появились на ее лице.
– Я не понимаю, что со мной. Скажи, что здесь было?

– Ты чуть было не лишилась всего, что имеешь, - любезно напомнил кузен.

Амалия испуганно уставилась на него.

– Это все он. Где он?

– Там, откуда до тебя уж не дотянется.

Амалия оживала на глазах. Вот она уже кокетливо смотрит на кузена, видя в нем спасителя.