Святой Игнатий Лойола

Лойола Игнатий

Другое заключение было сделано им после чтения евангельских рассказов из «Жизни Христа». Он решил по выздоровлении сразу же отправиться в Святую Землю, чтобы увидеть те места, где жил и умер Господь. Таким образом Христос входил в его жизнь.

И очарование величиями и радостями земными, которое до сих пор владело им, стало меркнуть. Неожиданное и чудесное посещение — ПОСЕЩЕНИЕ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ — окончательно укрепило его в новом духе

Глава V Видение Божьей Матери

«Однажды

ночью, бодрствуя, я ясно узрел образ Божьей Матери со Святым Младенцем Иисусом. Я созерцал его в течение значительного времени и обрел чрезвычайное утешение и вместе с тем исполнился такого отвращения ко всей моей прошлой жизни, и в особенности к греховной нечистоте, что мне показалось, что в душе моей были изглажены все напечатления прошлого. С того дня и поныне [а говорил он это в августе 1555 г., за год до смерти], я никогда больше не поддавался греху нечистоты, вследствие чего событие это можно было бы рассматривать как исходящее от Бога, хотя сам я и не дерзаю это утверждать».

Каждое слово этого рассказа заслуживает тщательного изучения, ибо нет среди них ни одного, которое не носило бы печати высокой мудрости и глубокой уравновешенности.

И здесь мы снова находим рассуждающее созерцание в духовной области.

— Он видит «образ» Божьей Матери с Младенцем Иисусом. Другие сказали бы: «Я видел Божью Матерь».

Видение этого образа было ясным, длилось значительное время, и он получил от него чрезвычайное утешение.

— Следует перечислить произведенные им на него действия:

Отвращение к прежней жизни, в особенности к нечистоте, такое отвращение, что ему казалось, что в душе его изглажены все те напечатления, которые были в ней как бы «выгравированы». «Изглажены», «выгравированы» — эти два слова отлично перелают и глубину зла, и глубину излечения. Впрочем, святой слишком осторожен и смиренен, и прямо не говорит о том, что дар целомудрия был сообщен ему в эту благословенную ночь. Следующие слова в еще большей степени принадлежат человеку, изощренному в духовности.

«С того дня и поныне [следовательно, в течение 34-х лет: 1521–1555] я никогда не давал даже малейшего согласия на нечистый грех, и поэтому событие это можно было бы рассматривать как исходящее от Господа, хотя сам я и не смею это утверждать». Святой Игнатий знает, что дерево судят по его плодам и что именно так обнаруживается природа духа, который в нас действует. И все-таки из осторожности он не решается утверждать что-либо.

Хотелось бы знать точную дату этой преобразившей его ночи — ночи его окончательного обращения. Мы можем предполагать, что он потребовал книг в начале августа. Впрочем, он сам говорит нам, что, когда было видение, он не окончил еще «Жизнь Христа» и что вследствие этого события «он казался людям совсем иным человеком, что в разговорах позволило ему приносить им душевную помощь». И вот 27 августа в Лойоле произошел знаменательный случай, в котором нельзя не видеть руки Игната я.

В августе 1521 г.

последовало неожиданное примирение между Мартином Гарсией и женским монастырем: соглашение состоялось 27 августа. В этом событии можно усматривать первый плод апостольства Игнатия.

Преображенный взглядом Приснодевы, он начал преображать сердца других. «Несомненно, Матерь Божья посетила его около 15 августа».

Отныне делание Божье все больше и больше охватывает его жизнь. Он проводит время в молитве и чтении. Без труда можно догадываться, куда влекло Игнатия его сердце, и легко представить святого коленопреклоненным перед маленьким образом Благовещения.

Со времени августовского видения этот образ постоянно питал его душу. Между тем, чтобы лучше запомнить все, что касается Иисуса Христа и Божьей Матери, он решил делать выписки из прочитанного.

В тетради, на гладкой и линованной бумаге, он начал записать красными чернилами слова Спасителя, а синими слова Божьей Матери. Таким образом он заполнил триста страниц. Эта тетрадь была одним из тех немногих предметов, которые он захватил с собой, покидая замок Лойолы. Кажется, что в этот период Игнатий прибегал к таинствам не чаще, чем раньше.

В ту эпоху небесная благодать удаляла его от суеты мирской, и Игнатий, верный этой благодати, лишь все глубже и глубже погружался в умные созерцания, в духовную область.

С этой же целью, желая удалиться от мира, он послал одного из слуг в Бургос с поручением раздобыть картезианский Устав. Получив его, он, судя по всему, остался очень доволен почерпнутыми в нем сведениями.

Глава VI «Ночная стража»

Игнатий решил покинуть Лойолу. Случилось это, вероятно, в начале марта 1522 г. Однако свой уход он пожелал облечь в великую тайну.

Поэтому он сказал своему старшему брату: «Мой бывший господин, владыка Антонио Маврик, герцог Нахейры, знает, что я поправился; было бы хорошо навестить его. Кроме того, он не выплатил мне моего последнего жалования. Я хотел бы поговорить с ним».

После недавнего путешествия слуги Игнатия к картезианцам Гарсия был настороже, он всего мог ожидать от брата. Боясь огласки, он отвел его в одну из комнат и стал настоятельно просить брата не уезжать: «Герцог Нахейры, вице-король Наваррский, сейчас в немилости у Карла V. Сейчас тебе будет трудно что-либо получить от него».

Игнатий улыбался, но в глазах его сквозило мягкое упрямство… «Своим ответом я, хотя и не выдал правды, успокоил брата, благодаря чему мне удалось ускользнуть от него».

Следовательно, приготовления делались так, как если бы дело шло о поездке в Наваррет. Одетый и вооруженный, согласно своему званию и положению, с двумя слугами и в сопровождении другого брата, он вскочил на мула и направился в Наваррет, захватив немного денег, Часослов Божьей Матери, иконку Ее «Милосердия» и впоследствии ставшую знаменитой тетрадь, исписанную красными и синими чернилами.