Святой остров
Шрифт:
Вскоре все воительницы вернулись невредимые и приказали грекам следовать за ними. Как оказалось, храм Ахилла находился на самой середине острова, окружённый священной рощей, в которой густо росли гигантские деревья. И как не пытались воительницы, они не смогли обнаружить проход, дабы прорваться к храму.
Посещая остров в прошлый раз, Алкиний не отходил от кораблей на большое расстояние, и теперь видел храм Ахилла теперь впервые. Точнее, видел его во второй раз, ибо первый раз он явился ему в его вещем сне.
Храм был построен на небольшой
Среди мореплавателей были те, кто посещал остров уже много раз, но и они не смогли отыскать места, позволяющего проникнуть вглубь рощи – там, где раньше, по их утверждениям, был проход, теперь кустилась непроходимая зелень. Казалось, роща намеренно не желала впускать в себя чужестранцев.
Недоуменно разводя руками, моряки сообщили амазонкам, что не могут обнаружить проход. Это страшно разгневало Дару, заподозрившую эллинов в нежелании помочь, тем более, что соблазнительная цель была уже почти у них в руках. Угрожающе размахивая мечом, она заставила моряков вернуться к кораблям и принести с собой топоры.
Топоров обнаружилось едва ли с десяток. Алкинию и ещё двум морякам пришлось вернуться с пустыми руками. Боевые же топоры были слишком легки и для рубки леса явно не годились. Удовлетворённо кивнув, Дара приказала грекам прорубить проход в священную рощу…
Первыми неладное почуяли кони. Беспокойно всхрапывая, они стали пятиться к лесу, не обращая внимания на яростные крики и понукания наездниц.
Между тем, эллины взмахнули топорами, выбрав своей первой жертвой толстоствольный вяз. Тяжёлые лезвия с глухим стуком опустились на ствол…
Внезапно остров вздрогнул, словно от подземного толчка. Мгновенно усилившийся ветер стал нещадно раскачивать ветви деревьев.
…Топоры, не успевшие ударить вторично, вырвались из рук и, зловеще блеснув лезвиями, устремились к небу. Словно увидев перед собой стаю голодных волков, громко заржали кони, став на дыбы.
Взбесившиеся топоры блестящими птицами закружились над поляной, всё ускоряя своё вращение…
Бросившись к лесу, Алкиний упал на землю, закрывая голову руками. Сделал он это вовремя. Успей остальные последовать его примеру, они бы могли уцелеть, но моряки, запрокинув головы, были, казалось, загипнотизированы вращающимся в небе стальным кольцом.
…Секунда, и топоры со свистом, словно коршуны, увидевшие добычу, ринулись вниз. Брызнула кровь. В безумном танце смерти замелькали блестящие лезвия…
Едва издавшие крик глотки захлебнулись собственной кровью.
Алкиний зажмурился.
Что-то непонятное кричали воительницы по-прежнему не в силах справиться с визжащими лошадьми. Ветер усилился.
Юноша открыл глаза.
Эллины были мертвы. Утыканная багровыми лезвиями, шелестела, терзаемая порывами ветра, трава. Небо над лесом потемнело, а на дереве, в том месте, где его ствол касались лезвия топоров, выступила пузырящаяся белая пена.
В два мощных рывка Алкиний достиг ближайших кустов, но ветер внезапно прекратился. С тяжёлым тоскливым скрипом разошлись ожившие деревья, образуя широкий проход в священную рощу. Перед ними была аккуратная песчаная дорога, ведущая прямо ко входу в храм, который несмотря на сгущающиеся сумерки продолжал ослепительно сверкать издавать мягкое белое сияние.
«Точно как в том сне», – ещё успел подумать Алкиний.
Кони немного успокоились, и воительницы, позабыв обо всем, кроме вожделенной добычи, издали громкий боевой клич.
– Вперёд! – закричала Дара, выхватывая меч-акинак. – К храму!
Алкиний не мог понять, как они не видят того, что перед ними ловушка. Неужели всё только что произошедшее здесь совсем их не напугало? Кажется, жажда золота оказалась сильнее страха.
– Вперёд! – повторила Дара. Воительницы, стегая хрипящих лошадей, галопом помчались прямо в зияющий, ведущий в священную рощу проход.
До храма Ахилла оставалось проскакать совсем немного, как лошади вдруг снова отказались слушаться наездниц. Поражённые столь свирепым неистовством животных, женщины стали падать на землю, не в силах удержаться на их спинах.
Как завороженный, наблюдал Алкиний за этой страшной сценой.
…Лошади менялись на глазах. Вместо ржания из их взмыленных пастей стало доноситься утробное рычание. Грива встала дыбом, могучие крупы свело судорогой, и юноша в ужасе увидел, как в исходящих пеной пастях, стали прорезаться острые клыки. Тела почернели, копыта превратились в упругие с длинными когтями лапы…
Ещё никогда в своей жизни Алкиний не слышал такого душераздирающего крика, полного неподдельного ужаса и отчаяния. Женщины визжали, катаясь по земле под ногами ужасных чудовищ. Порождения горячечного кошмара с воем набросились на свои жертвы, разрывая и пожирая окровавленную человеческую плоть.
Борясь с отвращением, юноша старался не смотреть на кровавое пиршество. Всё его естество кричало сейчас только об одном – БЕЖАТЬ. Бежать без оглядки, подальше от проклятого места, чтобы только не слышать зловещее рычание и хруст перемалываемых человеческих костей.
Неведомая сила заставляла юношу взять в руки оружие, Подобрав один из рухнувших с небес топоров, Алкиний бросился в лес. Он бежал, как ему казалось, в направлении берега, где стояли на якорях корабли. Это был его единственный шанс.
Страшный рёв за спиной, наконец, стих. Либо кровавая трапеза была уже окончена, либо Алкиний успел удалиться от священной рощи на достаточно безопасное расстояние. Но он ошибался, решив, что все кошмары сегодняшнего дня остались позади.
Услышав за собой тяжёлое дыхание и шум ломающихся веток, юноша сообразил, что его кто-то преследует. До спасительного берега было ещё очень далеко, силы на исходе, и молодой грек решил встретиться со своим преследователем лицом к лицу. Он остановился, перекладывая тяжёлый топор в правую руку.