Святой, Серфингист и Директор.

Шарма Робин С.

— Удивительно, — ответил я. — Могли бы вы предложить мне какой-то пример?

— Конечно. Скажем, ты очутился в музыкальном магазине — из тех, где можно прослушать только что вышедшие записи. И ты как раз слушаешь новую понравившуюся тебе вещь. Вдруг подходит продавец и требует, чтобы ты прекратил слушать так много записей за одно посещение. Причем делает это громко и бесцеремонно. Если ты в ответ станешь кричать на него, для меня это показатель: что-то подправлять и менять нужно в тебе.

— Но ведь он же мне нагрубил! — воскликнул я. — Не я же все это начал!

— Джек, нельзя получить что-то из ничего. Все, что может выйти из тебя наружу, — это то, что есть у тебя

внутри, — ведь нельзя выжать томатный сок из лимона, правда? Тот факт, что этот человек вызвал в тебе ярость, задев тебя, означает, что ярость у тебя внутри уже была раньше, правда?

— Признаюсь, в этом что-то есть.

— Этот человек только высвободил то, что уже было в тебе. Эта старая ярость была в тебе еще до того, как он вошел в твою жизнь, — это я называю предсуществовавшим условием. Нужно понять это и принять за это ответственность, вместо того чтобы обвинять кого-то. Человек, вызвавший в тебе гнев, был всего лишь катализатором. Об этом написал как-то французский писатель и философ Антуан де Сент-Экзюпери:

«Ни одно событие не может пробудить в нас человека, совершенно нам не известного. Жить — значит медленно рождаться». Поэтому, если воспринять ту сцену в магазине просветленным разумом, следует признать, что продавец был для тебя великим даром. Если ты достаточно мудр, то в этой ситуации увидишь большие возможности для роста и совершенствования. Своим бесцеремонным поведением он познакомил тебя с теми твоими качествами, которые были скрыты от твоего сознательного осознания.

Отец Майк перевел дыхание и продолжал:

— Карл Юнг писал в свое время, что «все, что раздражает нас в других людях, помогает нам понимать самих себя». Так что призови свое мужество и зрелость, чтобы проделать ту внутреннюю работу, которая необходима, чтобы выпустить из себя «пред существовавшую» ярость и переместиться в пространство любви.

Вот к этой цели нам всем должно стремиться — стать не чем иным, как чистой любовью. Ибо только человек, полностью превратившийся в инкарнацию чистой любви, может разглядеть чистую любовь при взгляде на другого человека. Знаю, этот процесс не происходит быстро, в значительной мере это идеал, к которому следует стремиться; чтобы уйти от собственного гнева и страха и влиться в совершенную любовь, некоторым потребуется выполнять внутреннюю работу всю жизнь.

Собственно, в этом и состоит наш жизненный путь — искать в себе слабости, исправлять их и в конечном счете находить лучшее, что есть в нас. Это единственная тропа для тебя, если ты хочешь обрести покой свободу. Другого пути нет. Вдруг отец Майк поднялся и сказал:

— Пойдем. Сегодня будет интересный день. Только учиться и не поиграть — так не интересно. Я обнаружил, что самопознанием и личностным ростом заниматься лучше всего в атмосфере игры и приключения — жизнь слишком коротка, чтобы быть только серьезной. Сегодня мы поиграем в туристов. Я покажу тебе Колизей и некоторые другие достопримечательности Рима.

А потом устроим пикник. Я даже захватил для тебя бутылочку итальянского вина, — сказал он, подмигнув мне.

С этими словами служитель Бога поспешил вниз по ступенькам собора, по пути наклоняясь, чтобы понюхать розы. Я с нетерпением устремился за ним. Я знал, что все, чему он учит, приведет меня домой.

По мере того как проходили дни, я все больше и больше любил отца Майка. Это был чудеснейший человек. Он открывал для меня то, о чем я никогда не слышал раньше, он учил меня тому, как вывести свою жизнь на новый, более высокий

уровень. Он знал человеческую природу, и — я чувствовал — он знал и понимал меня. Он знал, что личностные изменения выводят на свет наших самых древних и глубоко спрятавшихся демонов. По мере того как мы продвигаемся к свету, темные наши стороны выходят на поверхность, а что-то внутри нас стремится удержать нас в прежнем существовании, не дать возможности подняться над старыми мыслями, ощущениями и действиями. Чем ближе мы подходим к любви, тем больше в нас просыпается страхов. Отец Майк бережно поддерживал меня по мере моего освоения его философии и сопровождал в моем пути к лучшей жизни. Он напоминал мне о моем величии и о той силе, которой все мы обладаем, чтобы в каждый момент жизни творить свою судьбу. Общение с ним поистине было ниспослано мне свыше.

Однажды утром, когда мы завтракали на веранде, расположенной в одном крыле собора, отец Майк сказал нечто, очень меня удивившее. Шла уже вторая неделя наших с ним занятий, и я был очень счастлив тем, что со мной происходило. Во мне рос глубокий внутренний мир, не самые лучшие свои качества я начинал уже воспринимать именно так, как и следовало, — как свою темную сторону, которая нуждалась в исцелении, чтобы свет мой мог засиять. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым и физически здоровым. Я начинал верить в то, что мир наш действительно устроен в соответствии с более масштабным замыслом — с замыслом, который учитывал мои лучшие интересы. Я становился хорошим учеником в школе взросления и сбрасывал с себя старые привычки, как гусеница, превращаясь в бабочку, сбрасывает кокон.

— Вы знаете, отец Майк, — радостно сообщал я, откусывая от свежей булочки, — все, что вы говорили мне о самосовершенствовании, и вправду работает.

Раньше я абсолютно не доверял подобным рассуждениям. Но должен признать, что теперь ощущаю в себе действительно удивительные перемены.

— Термин «самосовершенствование» для меня лишен смысла, — произнес отец Майк, окидывая взглядом еще не проснувшийся город. — Он предполагает, что человек испортился или сломался и его нужно починить. Но нет ничего более далекого от истины. Ничего! Каждый из нас совершенен в самой своей сути — нам только необходимо пробиться через все слои, чтобы добраться до нашего совершенства.

— Мне казалось, что, как священник и мой учитель жизни, вы должны были бы поощрять мое стремление к самосовершенствованию, к более достойной жизни, к более мудрому существованию. Что же не так с понятием «самосовершенствование»? — спросил я, провоцируя своего собеседника.

— Оно ложно — вот что с ним не так, — ответил Майк очень убежденным голосом, постепенно наполняющимся страстью. — Идти по жизненному пути не значит совершенствовать себя, Джек. Скорее — этот момент очень важен — помнить себя. Тем из нас, кто стремится найти лучшую жизнь и открыть желания своего сердца, необходимо идти по пути внутреннего познания, а не внешних изменений. Настоящая цель жизни — это самооткрытие: открывать твое лучшее «Я» твоему нынешнему «я» и таким образом учиться видеть мир другими глазами.

— Но если никому не нужно совершенствоваться, почему тогда мир в столь плачевном состоянии? Почему в мире столько зла? Почему продолжаются войны, есть бездомные и голодные дети? Почему в мире так много ненависти и так мало любви?

— Погоди, Джек. Я всего лишь сказал, что никому не нужно совершенствоваться по отношению к тому, чем мы уже являемся в действительности. От такой постановки вопроса люди лишь еще больше ощущают себя виноватыми. Например, ты, мой друг, уже совершенен.

— Правда?